Газета.ru: Призрак нищеты: почему россияне боятся бедности

Россияне со стабильным достатком и общественным положением, уютным жильем и регулярными отпусками за границей, переживают внутренний кризис – они не могут избавиться от ощущения собственной бедности, хотя причин для этого, вроде бы, нет. Эксперты полагают, что повышенная тревожность среднего класса может быть связана с любовью людей сравнивать себя с другими, или с наличием психологических проблем, которые не решить деньгами.

Экономика бедности

Понятие бедности – довольно абстрактная величина, которая зависит от множества факторов, в первую очередь от социально-экономической ситуации в стране. В России для определения порога бедности используется прожиточный минимум – по состоянию на август эти цифры в среднем по стране, как сообщает Росстат, составляли 10 038 рублей в месяц. Если конкретизировать, то трудоспособные россияне должны располагать минимум 10 842 рублями в месяц, пенсионерам хватает 8 269 рублей, а дети могут прожить на 9 959 рублей.

В некоторых регионах эти показатели выше (например, работающий москвич должен получать не менее 17 990 рублей), в некоторых – ниже (в Белгородской области этот показатель составляет всего 8 806 рублей). На обозначенную сумму человек должен иметь возможность обеспечить себя минимальным набором продуктов, товаров и услуг, необходимых для жизни.

Но в реальности чувствовать себя бедными могут и люди, укладывающиеся в нормы прожиточного минимума. По данным кандидата экономических наук, заведующей лабораторией ИНСАП РАНХиГС Елены Гришиной, в I квартале 2018 года свое материальное положение оценивали как «плохое» и «очень плохое» 25,3% россиян. При этом за чертой бедности, или прожиточного минимума, жило только 14,2% населения страны.

Эксперт отмечает, что у людей может возникать беспочвенное ощущение бедности из-за того, что их окружают значительно более состоятельные индивиды.

«Так, в Европе для оценки уровня бедности рассматривается доля населения, имеющего доходы ниже 60% медианного дохода. (Медианный доход – это такая величина, при которой 50% населения имеют доход свыше данной величины, а 50% населения имеют доход ниже данной величины).

В России в 2017 году доля населения, имеющего доходы ниже 60% медианного дохода, составляла 25,1% (при этом официальный уровень бедности – доля населения с доходами ниже прожиточного минимума – был лишь 13,2%)», — рассказала Елена Гришина в беседе с «Газетой.Ru».

Европейцы учитывают и так называемую «депривационную бедность» — долю населения, из-за нехватки денег не имеющую возможности позволить себе 4 из 9 нижеприведенных пунктов: оплачивать ЖКУ или аренду жилья; отапливать жилище на должном уровне; оплачивать непредвиденные финансовые расходы; питание с включением мяса, курицей, рыбой (либо вегетарианский эквивалент) через день; оплатить одну неделю ежегодного отпуска вне дома; автомобиль; стиральную машину; цветной телевизор; телефон.

«Считается, что люди, испытывающие указанные лишения, не имеют достаточно ресурсов, необходимых для поддержания общепринятого образа жизни», — поясняет экономист.

Психология бедности

Данные социологических опросов показывают, что россияне в своих запросах гораздо скромнее европейцев. Например, в апреле 2017 года более 80% респондентов, принявших участие в опросе ВЦИОМ, назвали бедными людей, которым не хватает денег на покупку еды или одежды.

Эта группа бедных в марте 2017 года составила 35%: 6% респондентов отметили, что для них затруднительна даже покупка продуктов, 29% — что им едва хватает денег на одежду. За аналогичные периоды последних пяти лет максимальной эта суммарная доля была в марте 2016 года (42%), минимальной – в марте 2014 года (20%).

Помимо показателей бедности, социологи регулярно отслеживают и динамику Индекса социальных настроений – он отражает не реальные цифры, а ожидания и ощущения людей. На фоне новостей о повышении НДС и пенсионного возраста этим летом индекс заметно просел, не помог даже чемпионат мира по футболу. По данным «Левада-центра», оценка динамики жизни их семей у россиян в июне по сравнению с февралем снизилась на 10%, оценка ситуации в стране в целом – на 12%, ожидания на будущее семей и страны – на 12%, а оценка действий властей просела на 18%.

«В последние несколько лет все чаще оказывается, что уже к 40 летнему возрасту формируется тот низкий уровень социального оптимизма, который характерен для самых старших возрастов. Весной нынешнего года картина стала еще более удручающей – уже к 30-летнему возрасту российские граждане оказываются такими же скептиками, как и более старшие поколения. Измерения ИСН в июне показали даже, что в группе людей нынешнего пенсионного возраста уровень настроений выше, чем у людей старше 40 лет, только что узнавших, что им предстоит работать еще как минимум пять дополнительных лет», — отмечали специалисты «Левада-центра».

Старший преподаватель Института психологии имени Выготского РГГУ Сергей Мац в разговоре с «Газетой.Ru» высказал мнение, что ощущение бедности вообще не очень связано с объективной покупательской способностью – и не важно, идет речь о еде или автомобиле.

«Деньги – это стабильность, это единственное и главное ощущение, которое они дают. Я люблю повторять, что у денег низкая ликвидность, потому что, когда тебе нужно что-то по-настоящему важное, деньги тебе не помогают. Поэтому, невзирая на то, что экономика считает деньги высоколиквидным активом, с точки зрения психологии это не так.

Они мало какие проблемы могут решить, и с этой точки зрения благосостояние материального плана на благосостояние психологическое влияет достаточно мало. Богатые тоже плачут», — уверяет психолог.

По его словам, речь идет скорее о психологическом благосостоянии, с которым в России дела обстоят очень плохо. «Страна у нас патриархальная, и, соответственно, все зависит от папы, от дяди, от президента, а не от меня. То есть на самом деле гражданин постоянно находится в напряжении, потому что не он принимает очень многие ключевые решения.

Поэтому люди напряженно следят за происходящим, от них ничего не зависит, они ни в чем не уверены. В этом нет ничего загадочного, это нормально, так будет всегда. Надо понимать, что и власть нас стремится поддерживать в напряжении – у нас кругом враги. Это не хорошо и не плохо, это такой выбор в текущей общественно-политической ситуации», — поясняет эксперт.

Социология бедности

Ощущение нехватки денег и внутренней напряженности может быть связано и с более глубокими социальными процессами, существующими в России сотни лет. Понять, в чем же тут дело, позволило исследование нидерландского социолога Герта Хофстеде, который в прошлом веке придумал критерии для сравнения, казалось бы, несравнимых вещей – культур и менталитетов жителей разных стран.

«Его идея заключалась в следующем – есть компании, у которых открыты отделения почти по всех странах мира. У них есть корпоративная культура, но вопрос в том, как она реализуется. Компании, которые были в этом заинтересованы — в частности, IBM — профинансировали это исследование, потратив на него достаточно большую сумму денег. И оказалось, что в реализации этих, казалось бы, простых правил корпоративной культуры все люди из разных стран, так или иначе, тяготеют к двум полюсам – культуры преимущественно коллективистские и преимущественно индивидуалистские», — рассказывает Сергей Мац.

Индивидуалисты считают, что можно обратиться непосредственно к вышестоящему начальнику, взять на себя лично большую ответственность, принимать разнообразные решения, в то время как в коллективистских культурах так поступать не принято. Там человек ощущает, что он несет ответственность не только за себя лично, но и за весь коллектив, поясняет эксперт.

«В России в этом смысле ситуация очень сложная – мы с определенной эпохи изучаем европейскую культуру, считаем себя индивидуалистами и читаем «Дон Кихота» и Шекспира. А в жизни руководство скорее осуществляется с восточным менталитетом, то есть, в нашей реальной жизни выхода этому индивидуализму нет. Таким образом, экзистенциальная проблема у нас тоже имеется. По моему глубокому убеждению, если бы в школах мы проходили не только великую европейскую, но и великую азиатскую литературу, то, возможно, потом жить нам было бы легче», — полагает психолог.

По его словам, единственное, что спасает жителей России – это огромная территория, по которой они рассредоточены. «Если бы при таких напрягах мы были еще и скученны, как, например, в Европе, то так выжить было бы вообще невозможно, но при нашей огромной стране мы можем просто прятаться: каждый создает себе такой очаг, какой хочет. Реально мы живем сильно в Азии, и всегда жили в ней одной ногой, но поворот времен Петра Первого поставил нас в эту достаточно сложную ситуацию – когда у нас, с точки зрения культуры, Германия и Голландия, а на самом деле как была Азия, так и осталась», — отмечает он.

Ольга ТИМИРЧИНСКАЯ