«Мы сидим и отрубаем кошке хвост по частям»

О переходах граждан между фондами в прошлом и нынешнем году, проверках Генпрокуратуры и десятках миллиардов рублей, скопившихся в резервах фонда, рассказал "Ъ" председатель правления ПФР Антон Дроздов.

— Каковы промежуточные результаты кампании по переводу пенсионных накоплений этого года?

— На 1 июля подано 81,6 тыс. заявлений на смену страховщика. Это почти в семь раз меньше, чем было подано за тот же период прошлого года,— 530 тыс. заявлений. При этом 90% от этих заявлений было подано в электронном виде через Единый портал госуслуг (ЕПГУ), один из способов подачи, сохранившихся после вступления в силу с 1 января 2019 года федерального закона, известного как «закон Журавлева». Человек также может лично прийти в клиентскую службу (ПФР.— "Ъ") и подать заявление, или же в клиентскую службу может прийти его представитель с нотариальной доверенностью. Все. С этого года никаких отправок по почте, никаких заявлений курьером ПФР больше не принимает.

— Сколько человек подали заявления лично, а сколько через представителя?

— Из почти 82 тыс. заявлений около 8 тыс. штук подано в письменной форме, и всего десять заявлений из них — по доверенности. То есть мы видим, что граждане в основном подают лично, а не через посредников. Таким образом, закон реально ограничил участие посредников в этом процессе.

— Как распределялись поданные заявления?

— Около 38% подано заявлений на переход из ПФР в НПФ, и остальные 62% — на переходы между частными фондами. По-прежнему 98% заявлений подано на досрочный переход.

— Вы считаете, что это действия агентов или самостоятельные решения граждан на подачу досрочных заявлений?

— Сервис (подачи заявлений через ЕПГУ.— "Ъ") работает в штатном режиме. При этом за первое полугодие мы приняли 2,15 млн запросов на информирование о сумме потерь (инвестиционного дохода.— "Ъ"), а заявлений на перевод было подано всего 81,6 тыс. штук. То есть, видимо, это те люди, которые, несмотря ни на что (после ознакомления с суммой теряемых ими денег.— "Ъ"), приняли решение о досрочном переходе.

— Такая огромная разница в поданных заявлениях и запросах на потерю инвестдохода означает, что все-таки большинство запросов формируется ботами агентов?

— Возможно, эти запросы действительно могли формироваться и ботами агентов, но тем не менее ПФР проводит активный мониторинг, исключающий массовую отправку заявлений с одного IP-адреса. Все это делается под контролем ЦБ и «Ростелекома». На стадии заявлений действия ботов мы отсекаем.

Да, у нас снизилось количество заявлений, но их структура пока остается прежней. Это все говорит о том, что нужно дальше работать с гражданами, предупреждать их о потенциальных потерях при досрочной смене страховщика, разъяснить, что в этом случае накопленный ими инвестиционный доход идет в резерв по ОПС (РОПС.— "Ъ") к нам или в НПФ, который покидает клиент. Мы считаем, что это задача не только Пенсионного фонда, но и НПФ, которые в соответствии с законодательством являются равноправными страховщиками по обязательному пенсионному страхованию.

— Какие конкретные шаги сделаны для этого?

— У нас по этому вопросу было совещание в ЦБ: пригласили все НПФ, которым было предложено взять на себя дополнительные функции по информированию граждан о том, что, в случае подачи досрочного заявления до истечения пятилетнего периода, у застрахованных лиц идет потеря инвестиционного дохода. Это правильно и для рынка, поскольку имидж системы НПФ страдает из-за потерь граждан. Фонды это понимают, но менеджеры имеют соответствующие KPI по привлечению средств, и здесь есть определенное противоречие.

Мы, со своей стороны, договорились с ЦБ мониторить ежемесячно ситуацию. ПФР, в частности, в ежемесячном режиме отправляет данные по ходу переходной кампании и аналитику по ней в Банк России. Если ситуация не изменится, будут предлагаться дополнительные меры для того, чтобы ее изменить. Например, есть предложение отменить для НПФ возможность пользоваться услугами посредников при заключении новых договоров, есть предложение исключить норму о потере инвестиционного дохода при переходе раньше пяти лет и так далее. У нас есть на этот счет поручение президента о законодательном урегулировании этого вопроса при необходимости. Поэтому мы пока наблюдаем, но по результатам мониторинга к сентябрю будут подготовлены окончательные предложения.

— В связи с чем такое внимание к проблемам переходных кампаний?

— Ситуация во многом связана с результатами переходной кампании прошлого года. Однако, на наш взгляд, по сравнению с предшествующим годом она была менее агрессивной со стороны НПФ. Во-первых, количество заявлений, которое поступило в прошлом году в ПФР, было меньше 2 млн штук, тогда как в переходную кампанию 2017 года — 6,2 млн заявлений. Во-вторых, по результатам переходной кампании 2018 года количество жалоб, которое поступило к нам, также меньше: за первое полугодие этого года пришло 1,6 тыс. жалоб, а за аналогичный период прошлого года — 2 тыс. Но все равно кампания была не идеальной. Поэтому дополнительные меры, которые обеспечил вступивший в силу «закон Журавлева», были необходимы.

К этому вопросу сохраняется внимание и Совбеза, и Генпрокуратуры. Идет отработка жалоб в целях защиты прав граждан. Однако здесь мы ограничены в своих инструментах, поскольку не являемся стороной договора. В качестве третьего лица мы можем принимать участие в судебных процессах, разъяснять гражданам их права, предоставлять документацию, а также информировать правоохранительные органы в случае, если есть очевидные признаки мошенничества. Сейчас мы вместе с Генпрокуратурой работаем над этими вопросами и обсуждаем, какие дополнительные меры принять, чтобы защитить права граждан. Как правило, в прошлом году нарушения были при подаче заявлений почтой или курьером.

— А ПФР видел эти нарушения?

— В августе прошлого года мы провели проверку. По ее результатам мы внесли дополнительные ограничения для подачи почтой или курьером. На законных основаниях у нас появилось право отменить эти каналы подачи только с 1 января.

— А был ли контроль за приемом заявлений?

— Конечно, был. Но подавляющее большинство документов (получаемых ПФР.— "Ъ") было оформлено полностью в соответствии с законом. В рамках дополнительного контроля мы запрашивали у отдельных регионов пакеты документов, все было оформлено корректно. Работник ПФР не может на глаз понять, фальшивые ли документы или нет.

— Вы сотрудничали с Нотариальной палатой?

— В ходе проверок мы просто сопоставили количество нотариусов и количество заверенных удостоверений. И по результатам мы направили обращение в Нотариальную палату. Сотрудник ПФР не может оценить, подпись нотариуса правильная или нет, более того, у него нет полномочий для проверки.

— Но ведь только несколько нотариусов заверяют тысячи заявлений…

— Вот когда мы это выявили, мы это и направили соответствующим органам. В целом мы постоянно ставим новые заборы, пытаясь ограничить работу недобросовестных агентов. В 2017 году мы убрали электронную подачу документов через УЦ (удостоверяющие центры.— "Ъ"), в прошлом году ограничили, а с 1 января этого года исключили подачу заявлений через курьеров или почту. Сейчас думаем над другими дополнительными мерами. По сути, мы сидим и отрубаем кошке хвост по частям. На самом деле все риски заложены в самой системе. Радикальным решением может быть введение системы индивидуального пенсионного капитала (ИПК), чтобы эта система была отдельно от нас.

— А Генпрокуратура придет в ПФР?

— Она уже приходила к нам. Проверялась полностью деятельность ПФР за 2017–2018-й и первую половину 2019 года. А сейчас проверка идет по территориям, по вопросам переходной кампании в НПФ и, соответственно, наших территориальных органах.

— По нашей информации, вы лоббируете вариант изменения подачи заявления — текущему страховщику…

— Нет, мы не лоббируем этот вариант. Этот вопрос был частью дискуссии до принятия «закона Журавлева». В настоящее время закон принят, и мы идем по этому пути.

— Насколько корректно, по вашей информации, работает подача заявлений через ЕПГУ?

— Как показало совещание с НПФ от 17 июля (ПФР ежемесячно собирает на своей площадке представителей всех НПФ), ЕПГУ работает стабильно. Понятно, что если в массовом порядке от кого-то идут заявления, мы это отсекаем. Те объемы, которые подаются с соблюдением ограничений, обрабатываются в штатном режиме.

Конечно, канал для подачи будет развиваться и совершенствоваться: мы уже провели работу над более удобным интерфейсом для подачи электронных заявлений и оптимизировали сроки обработки заявлений. Мы проводим онлайн-мониторинг доступности ресурса и контроль длительности обработки заявок, и если задержки в прохождении превышают пороговые значения, оперативно решаем эти вопросы с «Ростелекомом» как оператором ЕПГУ.

— С вопросом потери инвестдохода связан вопрос и РОПС, который достиг достаточно большого размера в ПФР…

—Я могу раскрыть эту цифру — 149,8 млрд руб. на 1 июля. При этом стоимость чистых активов пенсионных накоплений в ПФР — 1,8 трлн руб. По закону максимальное значение РОПС — это 10% стоимости чистых активов ПФР. Таким образом, пока он эту планку не превысил.

— Вы, наверное, достаточно регулярно сталкиваетесь с идеями поделить деньги, которые есть в ПФР…

— Действительно, возникают предложения как-то использовать РОПС, однако правовых оснований для этого пока не имеется и конкретных предложений в Пенсионный фонд пока не поступало. При этом непонятно — как делить, между кем делить. Если получим такие предложения, мы их рассмотрим.

Пенсионный фонд, как и НПФ, является участником системы ОПС и несет все риски. Поэтому ПФР отчисляет средства в фонд гарантирования пенсионных накоплений и создает резервы.

— Но нужен ли госструктуре РОПС, который гарантирует средства по большей части «молчунов», в таком объеме?

— Если выяснится, что в таком объеме не нужны,— встает вопрос, куда их направлять. Этот вопрос нужно решать вместе с Минфином. У ПФР много задач, которые нужно решать, при этом главная из них — рост пенсий при достаточной финансовой устойчивости. Мое мнение: лучше иметь резервы, чем их не иметь.

— В каком состоянии находится вопрос об организационно-правовой форме ПФР?

— Любая организационно-правовая форма должна обеспечивать условия для исполнения тех функций, которые возложены на ПФР. Второй вопрос, что дополнительно она даст фонду для повышения эффективности его работы? Именно в этом ракурсе сейчас рассматриваются все эти вопросы. Пока идет обсуждение.

— До конца года оно завершится?

— Я думаю, что осенью дискуссия будет продолжаться, потому что вопросы, которые рассматриваются, достаточно серьезные и касаются интересов в том числе сторон социального партнерства (представителей работников и работодателей).

Интервью взяли Илья УСОВ и Анастасия МАНУЙЛОВА