Доедим и вывезем: как Россия превращается в экспортера продовольствия

Российские предприниматели массово закупают молочных коров в Европе, чтобы не приходилось закупать европейский сыр, ныне запрещенный из-за санкций. Молочная отрасль стала одним из последних секторов сельского хозяйства в стране, который по-прежнему недостаточно развит для насыщения внутреннего рынка. Многие другие за последние годы выросли настолько сильно, что Россия стала превращаться в продовольственного экспортера по множеству позиций. Санкции и контрсанкции, впрочем, лишь ускорили процесс, который начался гораздо раньше. Подробности — в материале «Известий».

Как написало агентство Bloomberg, с начала года российские сельхозпредприятия и фермеры купили в Евросоюзе 45 тыс. молочных коров с начала года. Россия стала крупнейшим импортером разведенного в Европе крупного рогатого скота, а основными покупателями являются крупные агрохолдинги, немало вкладывающие в техническое перевооружение молочных ферм и желающие иметь соответствующего уровня коров.

До настоящего времени в молочном секторе страны наблюдался явный застой. Общее производство сырого молока по сравнению с советскими временами сокращалось довольно быстрыми темпами. Если в 1990 году сельхозпредприятия РСФСР произвели около 55 млн т молока, до к началу нового столетия объемы выпуска упали до 32 млн т и с тех пор стабилизировались на этом уровне или чуть ниже.

Что и неудивительно, учитывая плачевное состояние поголовья КРС в стране. Общее количество крупного рогатого скота в РСФСР превосходило в 1990 году 50 млн голов, из которых коров было примерно 20 млн. В 2016 году эти показатели составили соответственно 20 и 9 млн голов. Хорошей новостью при этом оказалось то, что надои с середины 1990-х начали расти. Если перед крахом СССР одна российская корова приносила 2,7 т молока в год, то к 2018 году этот показатель достиг 4,4 т. Рост при этом был отмечен по всем хозяйствам — и у крупных производителей, и у фермеров, и в подсобных хозяйствах населения. Скажем, в последней категории рост составил примерно 25%. Сельскохозяйственные организации смогли увеличить надои гораздо сильнее — почти на 70% к позднесоветским показателям.

Но как бы то ни было, прогресс во внедрении современных методов оказался недостаточным для компенсации провала поголовья. Спрос на молочную продукцию меж тем начал расти вместе с восстановлением экономики и повышением уровня жизни в 2000-е годы. И недостача была компенсирована импортом. В конце 1990-х примерно 15% от всей потребляемой в стране молочной продукции закупалось за рубежом, а перед введением продовольственного эмбарго в 2014 году этот показатель вырос почти вдвое — до 30%. Некоторое снижение в результате эмбарго и ограничений на поставки продуктов из Белоруссии уравновесило не рост отечественного производства, а скорее снижение потребления.

Молочный сектор сельского хозяйства — один из тех, который требует значительных инвестиций, причем в основном «длинных». Во многом поэтому его развитие до сих было довольно медленным. Однако постепенный подъем в молочной промышленности, включая, например, частные сыроварни, должен подстегнуть сельскохозяйственный бизнес к расширению производства — что, собственно, и происходит, если ориентироваться на закупки оборудования и дорогостоящего скота.

Перспективы же вполне впечатляющие. Во-первых, обратной стороной относительной отсталости российской молочной отрасли является ее потенциал развития, ей «есть куда расти» без собственных инноваций, просто импортируя технику, технологии и ноу-хау. А во-вторых, под боком у России есть практически бездонный китайский рынок, где потребление молока растет как на дрожжах, значительно опережая рост производства. Тот, кто в первых рядах сможет наладить на российских просторах эффективную «молочку», получит возможность озолотиться.

Идут свиньей

Нечто подобное в последние годы происходит с российским свиноводством. Поголовье свиней с начала века выросло примерно на 50% и составило около 24 млн голов, причем львиная доля прироста пришлась на последнее десятилетие. Производство свинины при этом достигло 3,7 млн т в убойном весе (4,9 млн т в живом). Это уже больше, чем приблизительная оценка емкости рынка свинины в России, составляющего около 3,5 млн т. Таким образом, впервые за многие десятилетия (включая советское время) Россия полностью закрыла свои потребности в свинине и начала поставлять ее на экспорт. По данным аналитического обзора «Русагро», еще в 2017 году импорт свинины в убойном весе составлял 300 тыс. т, а экспорт — 88 тыс. т. В 2018 году свиноводческая отрасль вывела чистый экспорт в плюс, пусть и небольшой: предприятия и хозяйства страны отгрузили за рубеж 102 тыс. т, а закуплено было 98 тыс. т.

Китай является самой интересной целью для нарождающегося российского бизнеса, ориентированного на экспорт. В прошлом году на Гонконг (по сути, КНР) пришлось около 35% закупленной за рубежом российской свинины. Хотя Китай производит в 20 раз больше свинины, чем Россия, из-за его огромного населения, для которого свинина является самым любимым мясом, потенциал для экспансии практически неограничен. В этом году цены на мясо свиньи в Китае подскочили почти на 50% из-за АЧС, так что вопрос тут лишь в том, смогут ли экспортеры поддержать необходимые темпы роста для того, чтобы удовлетворить все потребности китайцев.

Свиноводство и птицеводство первыми в российской животноводческой индустрии смогли подняться после тяжелого провала 1990–2000-х, что легко объяснимо гораздо более быстрой отдачей от инвестиций. Производство свинины и курятины требует куда меньше дорогостоящего оборудования, животные растут быстрее по сравнению с КРС, что заметно укорачивает цикл окупаемости.

На рынке зерновых Россия стала не просто чистым экспортером, но крупнейшим игроком во всем мире. Между тем так было не всегда. CCCР, как известно, закупал зерно за рубежом все последние десятилетия своего существования. После его распада российская зерновая отрасль пережила жесточайший кризис: к 1998 году урожай зерновых упал до 50 млн т. После некоторого отскока в начале 2000-х объемы производства стабилизировались на довольно низких отметках и вновь пошли вверх только с 2010-х. 2014 год стал в определенном смысле символом: до него лишь однажды аграриям страны удалось преодолеть отметку в 100 млн т собранного урожая. После — данный результат перекрывался каждый год вне зависимости от погодных условий. В текущем году ожидается урожай в размере 120 млн т — еще недавно считавшийся бы экстраординарным, сейчас воспринимается как просто нормальный.

Не исключено, что свою лепту в этот бурный рост внесло потепление климата, которое достаточно сильно зацепило именно Россию, но едва ли эта роль была решающей. Стабильное наращивание инвестиций и завершение перехода на рыночные рельсы развития по своему значению выглядят куда более важным фактором.

Похожая ситуация складывается и с выращиванием овощей — хотя Россия пока далека от закрытия потребностей за счет внутреннего производства (не факт, что это вообще реально с учетом климатических условий), резкое увеличение площадей под теплицами приводит к соответствующему росту урожаев. 10 лет назад сбор тепличных овощей не превышал 600 тыс. т, тогда как в текущем он может достигнуть 1,4 млн т — в два с лишним раза больше.

По многим пунктам российскому сельскому хозяйству уже удалось накормить страну. Сальдо продовольственного баланса, хотя и все еще отрицательное, составляет уже меньше $5 млрд (25 млрд экспорт и около 30 млрд импорт). 15 лет назад он превышал $20 млрд, притом что и объем потребления продуктов питания в России был существенно ниже. С учетом продолжающегося роста мирового населения и замедления снижения цен на продовольствие, экспорт продуктов питания при продолжении текущих тенденций может стать всё более важным источником дохода для отечественных аграриев.

При этом, конечно, нужно понимать, что чудес не бывает: в наше время невозможно обеспечить богатство страны (особенно такой большой как Россия) за счет сельского хозяйства — отрасли с низкой рентабельностью, с трудом выживающей без господдержки. Тем не менее успешный и динамичный АПК позволит не только обеспечить продовольственную безопасность, но и гарантировать стабильную работу для миллионов людей в сельской местности, а также дать основу для развития всех видов продовольственного бизнеса.

Дмитрий МИГУНОВ