Bankir.ru: Райффайзенбанк: первый набор стартапов показал, что мы слишком консервативны

Крупнейшие российские банки один за другим идут к финтех-стартапам. Об опыте создания внутренней технологической песочницы и о том, почему традиционный банковский консерватизм может стать помехой в работе с финтехом, порталу «Банкир.Ру» рассказали руководитель отдела IT архитектуры Райффайзенбанка Олег Третьяк и член правления, руководитель дирекции информационных технологий Андрей Попов.

- Как вы пришли к тому, что банку нужны стартапы и как вы с ними работаете?

Олег Третьяк: Мы задумались о работе со стартапами в начале года: хотелось понять, как устроен рынок, какие идеи или технологии можно получить извне. Существуют разные подходы: кто-то инвестирует в развитие информационных технологий, кто-то просто пользуется сервисом, кто-то создает внутренние лаборатории и занимается развитием проектов сам, кто-то «охотится» за талантами и берет их на работу. Ни один из подходов не противоречит остальным.

Андрей Попов: Мы решили не покупать готовые решения, а начать с модели партнерства, хотя, возможно, это и звучит консервативно. Наш подход можно описать так: «банк как платформа для внутренних и внешних инноваций», а их соотношение — вопрос того, что для нас как для банка актуально в каждый конкретный момент. Мы пошли по пути отбора проектов, чтобы предоставлять стартапам нашу инфраструктуру и попытаться найти синергию, создать экосистему, центром которой является наш клиент.

Третьяк: Вероятность того, что продукт, который ты купишь, в будущем заработает, по статистике, очень мала. Да и подход «acquihire» (от англ. acquire — приобретать и hire — нанимать в штат, ред.) работает очень редко, особенно в случае с финансовыми институтами. А вкладываться в проект и играть «в долгую» как венчурный фонд — значит нести все связанные с этим риски.

- Какие проекты и технологии интересуют вас в первую очередь?

Третьяк: Нас интересуют не только финтех-проекты, мы решили смотреть шире.

Попов: Смотреть шире, но не слишком широко. Отбирая проекты для первого, пробного посева, мы решили все же выбирать те, чьи идеи соответствуют нашей стратегии развития в области информационных технологий, иначе сложно объяснить коллегам, зачем мы это делаем.

Третьяк: Большинство проектов сосредоточены на том, чтобы стать «дисрапторами», создать финансовые сервисы, которые сделают существование банков бессмысленным. А нам кажется, что в будущем банки никуда не денутся, а наоборот, станут чем-то большим, чем просто банки. Поэтому нас интересуют все продукты и сервисы, которые обогащают клиентский опыт. Мы хотим предоставлять клиенту не только финансовые сервисы, чтобы ему было комфортно с нами.

Попов: В конечном итоге, банк — это всегда история про отношения. И чем эти отношения теснее и долгосрочнее, тем лучше.

- Что вы даете проектам в обмен на «примерку» их идеи? Доступ к API, клиентской информации, совместный пилот?

Попов: Для молодой команды это опыт работы со зрелым устойчивым и в меру консервативным банком. Ну и «силу» бренда никто не отменял.

Третьяк: Мы создали внутри банка «песочницу» и попадающим в нее проектам предоставляем доступ к API, в том числе программный API к нашему интернет-банку для физических лиц. Мы пока решили сосредоточиться на двух направлениях — розничном и транзакционном. В рознице мы работаем со стартапами, которые занимаются аналитикой и big data, а по транзакционному направлению готовимся работать с сервисами, которые могли бы быть интегрированы в интернет-банк.

- Сколько стартапов сейчас в песочнице?

Третьяк: Пока — три. Мы отобрали проекты, зафиксировали гипотезы на «входе» и рассчитываем через три месяца совместной работы увидеть MVP, которые подтвердят или опровергнут первоначальные гипотезы. Эти проекты занимаются аналитикой больших данных и машинным обучением.

Попов: В результате никто из этих трех команд не задействует напрямую транзакционные API, хотя как минимум одной из команд может понадобиться им воспользоваться и запросить информацию о транзакциях. Но все три проекта работают с большими данными, которые были у нас собраны.

- Получают ли проекты доступ к клиентским данным?

Попов: Как только встает вопрос о предоставлении каких бы то ни было клиентских данных, банк оказывается в непростом положении. Этому есть две причины: во-первых, нужно понять, как это сделать в рамках законодательства, соблюдая 152 ФЗ, ст. 26 закона «О банках и банковской деятельности». И большинство стартапов понимают, что ограничения будут и стараются к ним подготовиться. Вторая причина — неготовность самого банка делиться информацией. Это, скорее вопрос «взросления», принятия новых технологий. Банки рассуждают так: «информация - это то, чем мы владеем; как же мы ей поделимся? Не потеряем ли мы чего-то?».

- Как устроена воронка отбора проектов?

Попов: Мы сотрудничаем с институтами развития и фондами: РВК, Сколково и ФРИИ и используем их базы как предварительный фильтр для нашей «песочницы». Вместе они принесли нам около тысячи заявок от стартапов, среди которых были не только финтех-проекты. Мы выбрали 100, а потом наши руководители бизнес-направлений, которых мы внутри банка называем «скауты» проинтервьюировали 30-40 наиболее перспективных на их взгляд проектов. До очного собеседования дошло 8 проектов. Из них только один проект специализировался на транзакциях, но отбор он не прошел.

Райффайзенбанк пользуется фильтрами сразу двух институтов развития — ФРИИ и РВК. Банк стал партнером финтех-акселератора, первый набор которого стартовал во ФРИИ осенью. Основные направления проектов, как говорится в официальном пресс-релизе, это маркетплейсы, AI и предиктивная аналитика, блокчейн, краудфандинг и p2p-кредитование, кибербезопасность. В сентябре Райффайзен объявил о партнерстве с финтех-треком федерального акселератора GenerationS от РВК. Приз проекту-победителю в учрежденной банком номинации — 1 млн руб. и совместный пилотный проект.

- Кто отбирает проекты внутри банка?

Третьяк: Это делает Innovation Board, комитет по инновациям, в который входят как внутренние сотрудники, так и эксперты извне. В этот раз мы пригласили коллег из Сколково и ФРИИ поучаствовать: хотелось, чтобы проекты оценили люди с самым богатым на рынке опытом работы со стартапами. От банка в комитет обязательно входят представители трех ключевых направлений нашего бизнеса — инвестиционного, корпоративного и розничного, коллеги из операционного и IT-блоков.

Попов: Очный тур отбора — это фактически питч-сессия. Представитель стартапа вместе с одним из наших скаутов представляет проект и тут же получает обратную связь от комитета в формате «верим», «не верим». И сессии и голосование были открытыми, участники, представляющие свои проекты, могли слушать друг друга.

Третьяк: Проекты отбираются совместно с коллегами из бизнеса. Именно они формулируют бизнес-гипотезу: почему тот или иной проект может принести нам пользу, и какой эта польза будет — финансовой или нефинансовой (в виде удовлетворенности клиентов). Сессии были совместными: бизнес говорит «почему», а команда объясняет «как».

- Как организована работа со стартапами, пока они в «песочнице»?

Третьяк: Всего программа рассчитана на 12 недель, сейчас прошла примерно половина проекта. Раз в месяц в формате демо-дня мы отсматриваем результаты. Проекты оценивает тот же Innovation Board, но в усеченном составе, без внешних экспертов. Мы уже расстались с одной из команд. Причина в том, что, взвесив бонусы от работы с ними и возможные бизнес-риски, мы поняли, что пока не готовы.

Попов: Первый посев показал, что, возможно, мы слишком консервативно подошли к отбору финтех-стартапов. В итоге до финала дошли только очень зрелые команды, и только с ними бизнес-подразделение банка пока готово работать. Мы учли этот урок. И теперь готовы рассматривать и команды, у которых пока нет готового продукта, но есть хорошая идея, которая может быть применима к работе нашего банка и которую мы сможем использовать первыми.

Беседовала Татьяна КОВЛЯГИНА