BFM.Ru: Михаил Кузовлев: «Для российской банковской системы и бизнеса кризис — это уже обыденное состояние»

В падении курса рубля сегодня винят спекулянтов. О поиске игроков с валютой накануне заявил Центральный банк. В качестве подозреваемых были названы крупные российские банки и корпорации. Так ли это? В интервью Business FM президент-председатель правления Банка Москвы Михаил Кузовлев поделился своим мнением относительно падения курса рубля — кто на этом зарабатывает и как с этим бороться.

Также Михаил Кузовлев рассказал, почему зимой в велопрокате банка появились метлы и что изменилось в сфере ЖКХ после очередной реформы.

- Все ищут спекулянтов, которые загоняют курс рубля вниз. В этой связи я процитирую экономиста Сергея Глазьева, который в интервью нам напомнил такую вещь: Геращенко в 1998 году после девальвации для банков зафиксировал валютную позицию, то есть если на собственном балансе банка было столько-то валюты в начале дня, то, чтобы было ровно столько же валюты вечером. То есть если в интересах клиентов он покупал на бирже валюту и им же перепродавал — это пожалуйста. А если осталось лишнее, то немедленно сразу продать. Вот и вся борьба со спекуляциями. Как вы думаете, это был бы работающий рецепт?

- Такого рода ограничения у банков существуют и сейчас — у нас есть лимит валютной позиции. Можно ее еще больше ужесточить.

- Он говорил не о лимите, а именно о фиксации. Банкир должен думать, что, если он может на этом заработать, он обязан заработать.

- Я не помню того механизма, как он конкретно работал. Например, в кризис 2008 года Центральный банк вводил ограничения на количество валютных активов. То есть такого рода ограничения возможны, и, если бы они вводились, я бы не делал из этого трагедию. Но если мы посмотрим на то, что происходит на рынке — на рынке отсутствуют маркетмейкеры. Обычно есть межбанковский рынок, где происходит большинство сделок, он является основным рынком. Сегодня практически все валютно-обменные операции ушли на биржу.

- То есть это рынок не банков, а рынок клиентов?

- Банки могут и сами, безусловно, но в основном по заказу клиентов совершают все свои операции. Мне кажется, там, где есть свободно конвертируемая валюта, а рубль таковой является, всегда есть желание на этом заработать. Но это не основной бизнес банков, поэтому банков, по крайней мере, крупных, в числе спекулянтов искать не имеет смысла — мы на другом зарабатываем.

- Что значит, искать или не искать? Если банкир прекрасно понимает, основываясь на техническом анализе, фундаментальном, на чутье, что в ближайшие два-три дня курс национальной валюты упадет, он просто как добросовестный банкир обязан все возможные способы использовать для того, чтобы банк на этом заработал, а не потерял, потому что альтернатива — это потерять.

- Есть другая альтернатива — не брать риск. У нас есть свои ограничения, которые нам Центральный банк устанавливает в качестве лимита открытой валютной позиции. Наверное, есть какие-то недобросовестные участники, которые через систему, когда они предоставляют своим клиентам кредиты, те закупают валюту. Мы у себя, например, всплеск покупок клиентов, имеется в виду физических лиц, видели где-то в пределе 36-40, а сказать, что сейчас клиенты увеличили закупки или конвертации своих депозитов...

- Вы про население говорите. Но есть другие клиенты. Например, корпорации, а у корпораций, как мы знаем, есть долги перед западными контрагентами, причем в валюте, и невозможность рефинансировать этот долг сейчас на Западе, то есть они просто вынуждены. Вот они, наверняка, приходят все больше и больше, и их объем может быть гораздо больше, чем покупка населением.

-Это тоже один из факторов давления на национальную валюту, потому что они вынуждены приобретать на внутреннем рынке иностранную валюту с тем, чтобы рассчитываться с банками.

- Население купило валюту на уровне от 36 до 40 большую часть. А корпоративный сектор увеличивает свои покупки по уже этому курсу?

- Я на своем примере сказать не могу, потому что у Банка Москва не больше 15% активов валютных. У нас в основном все кредиты всегда были рублевые, потому что это работа с городом и муниципальным хозяйством, а там рублевая выручка.

- Глава Сбера Герман Греф говорил так же, как и вы, и все банкиры, что на самом деле не банки спекулируют. Он говорил, что экспортеры придерживают валютную выручку, пока все нестабильно, правда, они вынуждены будут потом продавать, потому что будут платежи. А другие, которым надо долги отдавать, будут еще больше покупать, пока есть такая волатильность, и в любую сторону все может двигаться, плюс фактор цены на нефть.

- Мы смотрим по оценкам наших аналитиков. Мы видели рынок где-то на уровне 45-49. В принципе, эти разницы в прогнозах аналитиков и того, что есть сейчас, это та волатильность, которая просто вызвана теми внешними факторами.

- Экспортеры не продают, а должники в валюте покупают — например, такое сочетание факторов.

- Много же внешних факторов. Экспортеры не продают, а должники хотят купить, потому что, условно говоря, Меркель сказала, что будут дополнительные санкции против России, и у всех в умах начинается кошмар. Ничего не поделаешь, это проходит рано или поздно. Самое главное, посмотреть, может быть, не так сильно, но тот же евро тоже упал по отношению к доллару, но никто же в обменные пункты в очереди не стоит.

- Там, конечно, соотношение другое.

- 15% тоже для свободной Европы-то. Я вижу в качестве тех факторов, которые могут помочь в развитии, госзаказ, который в последнее время достаточно сильно увеличивается.

- Этот термин «проектное финансирование» запускается, то есть банк финансирует некий производственный проект, и тогда он представляет в Центральный банк документ, чтобы ставка была снижена. Это может получить массовое развитие?

- У нас есть уже действующий инструмент рефинансирования, когда банки приносят в Центральный банк свой кредитный портфель и получают против него денежные средства. У нас есть опыт 2008-2009 года — беззалоговые аукционы.

- Но это не сильно влияет на ставку для конечного потребителя кредита. Нужно дотирование ставки или какая-то специальная ставка.

- Когда ставка высока, безусловно, следующий инструмент — это уже государственная политика, субсидирование ставки по определенным направлениям.

- Значит, пока это все в будущем, и реального механизма на данный момент нет. Пока все в неопределенности будут находиться, как им финансировать свою деятельность, когда одних кредитов нет, а другие слишком дороги?

- Что я знаю из обсуждения с бизнес-общественностью, правительство нащупывает определенные механизмы. Министерство промышленности делает фонд, пока не большой по размерам, который будет заниматься субсидированием. У нас созданы агентства кредитных гарантий, а гарантия тоже снижает стоимость кредита. Я думаю, все эти инструменты существуют, их просто нужно сейчас более эффективно применять.

- Вы спокойно смотрите на происходящее.

- Я думаю, для российской банковской системы и для российского бизнеса кризис — это уже обыденное состояние. Вспомните, сколько их было.

- Этим летом в Москве появились велостоянки, как в Париже и других цивилизованных городах. На них было написано «Банк Москвы». Прекрасный проект со всех точек зрения. Зачем Банк Москвы это делал? И чем это закончилось?

- Проекту уже три года. В этом году не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге. Предлагаем то же самое делать в других крупных городах. Банк муниципальный, он понимает, что в каждом городе, особенно в крупном миллионнике, большая агломерация, где вопрос пробок насущный, не только в Москве.

- А коммерческая составляющая в этом есть? Или это рекламная акция?

- Начиналась она как трендсеттер. Изначально это была форма утилизации рекламного бюджета. В этом году в Москве мы это сделали уже вместе со Сберегательным банком, поэтому там два участника процесса и, плюс, частичное финансирование со стороны города, поэтому сегодня вышли уже более или менее на безубыточность.

- Велосипеды ваши? Что делают зимой с велосипедами?

- Зимой они стоят на складе, хотя наши специалисты думают, что делать с велосипедами зимой, потому что в зимних странах на велосипедах зимой ездят, просто делают более широкие шины. Но тут все-таки больше вопрос велосипедной инфраструктуры, наличие велодорожек.

- Бывает и на тракторе не проедешь. И что с этими парковочками происходит?

- Парковочки стоят. Мы весело разместили на их месте метлы.

- Можно взять напрокат и полетать на метле?

- Это тоже хороший вид транспорта, когда летаешь на метле. К сожалению, пока они просто стоят в качестве образцов, чтобы граждане понимали, что есть Банк Москвы, метлы, ЖКХ, муниципальное хозяйство — как-то ассоциируется. Может быть, каждый возьмет метлу и сделает город чуть чище. Многие метлы разобрали.

- В любом случае метлы — на благо города, так что, если даже разберут, будем рады. Банк Москвы изначально был городским банком. Сейчас он не принадлежит городу. А все эти функции, которые прежде выполнял банк, за ним остались? Они накладны для банка? Или они наоборот прибыльные, и это прекрасный рынок?

- Банк до сих пор глубоко интегрирован в жизнь города. Есть разные проекты. Я говорю с точки зрения инвестора или финансового агента, которым является банк. У нас приняты все основные законы, связанные с тем, чтобы были тарифы, в том числе тарифы на ЖКХ, которые должны быть долгосрочными. Вроде бы, хорошо. С другой стороны, в этом году только один долгосрочный тариф принят, по-моему, в Карелии тариф на воду. Другие регионы пока такие долгосрочные тарифы не приняли. С другой стороны, при наличии долгосрочного тарифа ты понимаешь, что ты можешь рассчитать финансовую модель любого предприятия, которое находится в сфере ЖКХ, потому что ты понимаешь, сколько оно будет брать с населения, как будет идти денежный поток, сможет ли оно окупить свои инвестиции. С другой стороны, есть глобальная проблема непрозрачности платежей, например, в Москве есть система сбора коммунальных платежей, которая основывается на расчетных центрах, расчетные центры основываются на финансовом агенте — банке, который отвечает за безопасность денежных средств. И то, что у нас сейчас происходит по всей стране, когда у нас правят в ЖКХ управляющие компании, что, вроде бы, хорошо — рыночный подход, каждый может стать управляющей компанией, с другой стороны, плохо, потому что те, кто у нас моют окна, пропускают через себя платежи, допустим, газовикам, газовикам эти деньги не доходят, и ничего хорошего не получается. Банкротятся, открывают новую компанию, снова моют окна, снова деньги не доходят, допустим, энергетикам. Это, безусловно, является тромбом, который надо решать через систему разделения платежей, которые есть в Москве. Если такую систему сделать федерально, получится необходимый набор: с одной стороны, тариф, с другой стороны, гарантия, что, если управляющая компания, обслуживающая конкретный дом, помыла тебе окна и поставила тебе услуги, тепло, свет, то за окна она получила свои два рубля, газовик получил за газ, энергетик получил за свет. И тот денежный поток, который видел банкир, который финансировал того, кто, допустим, делал модернизацию в котельной, переводил ее на новое оборудование, действительно подтвердился.

- Главный вопрос как раз не в текущей эксплуатации, а инфраструктуры, потому что она всегда требует обновления.

- Сумасшедшие деньги. По подсчетам экспертов, ЖКХ требует инвестиций порядка 9 трлн рублей.

- Когда мечтали о том, что в этой сфере начнет работать частный сектор, конечно, имелось в виду, что появится некая конкуренция. Сейчас, мне кажется, она есть только на уровне выполнения подрядных работ, а все остальное так или иначе монополизировано. Мы куда-то движемся? Или эта монопольная структура, в которой не только платежи непрозрачны, но и система затрат тоже не очень понятна?

- Если у вас установлен тариф, то вы можете посчитать, сколько вы можете потратить на то, чтобы купить новый котел для котельной, чтобы он за меньшие деньги грел.

- Или переложить эти расходы на государство, предъявив, что дешевле невозможно?

- У нас всего два плательщика: либо государство, либо мы с вами. В любом случае, мы с вами, потому что государство платит из наших денег. Тут уж можно по-разному это представлять, но я бы сказал, что на самом деле конкуренция в сфере ЖКХ появилась. Мы видим у себя проекты, связанные и с энергосбережением. Например, мы в Туле финансировали проект — заменили систему освещения города на более эффективную. Там финансовая модель подтверждает, что за счет экономии электроэнергии они укладываются в тарифы и получают обратно деньги, которые проинвестировали.

- Хотя бы конкуренция в подрядных работах.

- Это не подрядные работы. Важен тариф долгосрочный, потому что, если вы посмотрите на тарифы капитального ремонта домов или тарифы на водоснабжение, у нас по регионам более или менее одинаковым, в одном регионе я видел 45 рублей за воду, в другом — 12, а они соседи и по климатическим условиям одинаковы. Почему?

- Первый ответ, который приходит в голову, это уровень дотаций из местного бюджета. Как известно, в Московской области коммунальные платежи выше, чем в Москве, потому что Москва доплачивает больше. Не потому что в Москве все настолько эффективнее, а просто бюджет пока позволяет.

- У нас есть законодательство о тарифе, он должен стать рыночным. И дальше уже кто хочет, тот пусть субсидирует.

- Очень острая тема для всех. Мы к вам уже обращаемся не просто как к банкиру, а именно к главе Банка Москвы. Я знаю, что вы финансируете капитальный ремонт. Сейчас во всей стране, в Москве в частности, обсуждается отдельный тариф на жильцов, и, может быть, он будет довольно высоким, который будет с каждого метра взиматься на капитальный ремонт, на износ здания. Что вы наблюдаете в этом процессе? Как будет финансироваться этот процесс? Износ пока накапливается, динамика пока не в ту сторону.

- Тут та же самая проблема: в разных регионах, где более или менее одинаковый износ, тариф на капремонт разный. Каждая администрация принимает решение, исходя из своего подхода. Кто-то более рыночен.

- Это значит более высокий тариф?

- Да.

- Или можно сказать, что не более рыночен, а у него меньше бюджет?

- Более высокий тариф — менее рыночен? Тут же подход важен. На мой взгляд, правильнее применять более реальный тариф.

- В сфере капитального ремонта роль банка какова?

- Тот закон, который есть, подразумевает, что граждане ежемесячно платят определенный платеж, поэтому роль банка в нескольких ипостасях. Во-первых, есть банки, которые обслуживают регионального оператора, и сейчас есть набор конкурсов, которые проходят в разных регионах. Мы победили в шести конкурсах. Наша роль — собирать платежи. Наша технология — для того, чтобы гражданину приходил платеж, он приходил в банк, и дальше платеж расщеплялся и доходил до регионального оператора, или в том случае, если товарищество собственников жилья предпочитает иметь свой собственный счет, заведение специального счета, и там точно так же эти платежи расщепляются от каждого гражданина, приходят туда, и дальше идет система контроля, которую мы ставим ТСЖ. Они смотрят, как их деньги они дальше будут тратить путем найма отдельного подрядчика. И вторая ипостась в том, кто будет данный процесс кредитовать, потому что некоторые товарищества собственников жилья захотят более быстро себе заменить какие-то инфраструктурные вещи в доме и могут себе это позволить. Поэтому у нас на этот счет есть несколько кредитных продуктов. Для банка две функции: он собирает платежи и кредитует.

- Какая ставка в этих кредитных продуктах?

- К сожалению, сейчас ставки двузначные.

- Вы бы посоветовали под такие ставки кредитоваться на капитальный ремонт?

- Это зависит от состояния, в котором находится дом, какой состав собственников жилья, что они могут себе позволить.

- На платежной дисциплине заемщиков среди населения события последних месяцев как-то отразились? Или по-прежнему население остается надежным плательщиком?

- Население всегда остается надежным плательщиком. Есть просто разные структуры кредитов населения.

- Может быть ситуация, когда люди теряют работу, особенно валютная ипотека — вообще беда страшная.

- В части потребительского кредита достаточно большое количество заемщиков перекредитовано по несколько раз в разных банках. Мы видим в части потребительского кредитования рост резервов, которые превышают бизнес-планы. В части ипотеки мы пока спокойны. В отношении валютной ипотеки Банку Москвы досталась из прошлого экзотическая ипотека в иенах и швейцарских франках. Я считаю, что надо кредитовать ипотеку в национальной валюте.

- Сейчас все это поняли, потому что такой шок пережили. Не так уж много людей валютную ипотеку взяли, но число значительное, и это реально остается проблемой. Сейчас уже нужно искать выход, потому что люди не смогут выплачивать по курсу, который оказался уже почти в два раза выше.

- В части того, что у нас было по тому наследству, что нам досталось в иенах, мы провели реструктуризацию.

- Как картина с заемщиками выглядит?

- Мы в основном кредитуем только в рубле. У нас остались только остатки. Мы всегда говорили о том, что ипотеку надо делать рублевую, потому что граждане зарабатывают в рублях.

Беседовал Илья КОПЕЛЕВИЧ