BFM.Ru: Ричард Вернер: банковская реформа – ключ к инфраструктурным изменениям в РФ

В интервью Business FM главный спикер десятого бизнес-форума РЖД 1520 профессор университета Саутгемптона Ричард Вернер раскритиковал западную модель инвестирования и призвал Россию воспользоваться опытом Германии и азиатских стран.

- Итак, инфраструктура и инвестиционные займы — главные пункты повестки дня этой конференции. Вы — эксперт и вы можете привести различные примеры того, что хорошо работало в каких-то странах, и что не очень. В чем главная идея?

- Если посмотреть на историю, становится ясно, что существуют два различных подхода к развитию экономики и обеспечению ее устойчивости. Один успешный, другой — нет. Один полагается на иностранные инвестиции, а другой — на внутренние. Скажу прямо, плохой подход — тот, что продвигается МВФ и Всемирным банком. Это так называемый «вашингтонский консенсус». Это продолжение старого британского подхода к управлению своей империей и использованию ее территорий. Британия не стремилась развивать присоединенные к империи страны — она извлекала ресурсы из них и доминировала над ними. Сегодняшняя так называемая «Бреттон-Вудская система» является продолжением того самого британского похода к «развитию» — поскольку она на самом деле не направлена на развитие. Центральной стратегией этой системы для ее бенефициаров — Лондона, Вашингтона и больших международных банков — является консультирование развивающихся стран.

Например, возьмем африканскую страну, которая хочет развиваться. Всемирный Банк и МВФ тут же скажут, что хотят помочь. Они будут всячески подчеркивать, что, раз у страны недостаточно сбережений для развития, ей нужны иностранные деньги. Конечно же, для лидера, министра финансов, премьера или президента этой страны все это звучит очень убедительно — конечно, нам нужны деньги, вы правы. Тогда те говорят: «Мы можем вам помочь, можем одолжить денег. Конечно, там будут еще всякие условия по реформам, процент и прочее. Кстати, брать займ нужно будет в иностранной валюте, просто потому что так работают международные финансовые рынки». Такую вот историю они им рассказывают. А вслед за кредитом МВФ и Всемирного банка зачастую следуют кредиты крупных коммерческих банков — а значит, будут взятки. Например, если какой-то лидер не очень хочет брать кредиты, ему тут же скажут: «Вы, кстати, получите свой небольшой частный счет в Швейцарии с определенной суммой денег». Такое случается достаточно часто при заключении сделок между коммерческими банками и их бизнес-партнерами. В последний раз мы видели это в 2008, когда Barclays заключал сделку с Катаром — но это только один из примеров.

- Но если у вас нет внутренних сбережений, а международные институты предоставляют вам займы — почему нет?

- Есть множество причин, почему все это невыгодно для страны-заемщика. Во-первых, ей предлагают займы в иностранной валюте. Так удобнее кредитору, который дает кредит в фунтах или долларах США и получает обратно те же фунты или доллары — так что он не несет валютных рисков. Могу я вас спросить, кто более искушен в финансовых делах — заемщики или кредиторы?

- Кредиторы.

- Верно, кредиторы более искушены. Так кто должен нести на себе валютные риски? Должны ли это быть искушенные инвестиционные банки, которые все знают о всяких валютных деривативах и форвардных контрактах, или это должна быть африканская страна? Глупо говорить, что африканская страна должна решать вопросы валютных рисков. Кредитор с легкостью мог бы хеджировать этот риск с совсем небольшими потерями. Но они не делают этого. Почему? Уже это говорит нам о том, что что-то происходит, что существует какой-то другой мотив. В действительности это такая форма хищнического кредитования. Хищнический кредитор дает деньги в долг, чтобы контролировать заемщика. Итак, они дают стране кредит в иностранной валюте, потому что знают, что будет дальше.

- Валютный кризис?

- Верно. Последние 150 лет обменный курс развивающихся стран всегда ослабевал. Всегда. Так что если дать им займ в иностранной валюте, получится, что с точки зрения внутренней валюты их долг все растет. А в чем они зарабатывают деньги? Во внутренней валюте, конечно. Им поступает и иностранная валюта — например, от экспорта — так что им приходится экспортировать все больше и больше. Но этого недостаточно. Тогда появляется проблема долга, и заемщики говорят что-то вроде: «О, да тут налицо обмен долга на активы. Вы нам больше ничего не должны, но теперь мы владеем вашими добывающими компаниями». И тогда кредитор становится владельцем, он управляет страной.

- Доказано ли, что во всех или в большинстве случаев подобный подход к финансированию инфраструктурных проектов приводил к описанному вами сценарию?

- Думаю, да. В большинстве случаев это вредит самой стране-заемщику. Так было с большинством займов Всемирного банка, выданных в Африке и Латинской Америке. Это была просто катастрофа. Этим странам стало только хуже, у них накопились огромные долги. Проблема долгов «третьего мира» — результат этой политики. Есть одно практически неизвестное правило международного банковского дела. Допустим, американский банк одалживает доллары африканской стране — Конго или кому-то еще. Что случается с этими долларами? Они так никогда и не доберутся до Конго. Они навсегда останутся в американской банковской системе. Так как эти деньги могут помочь этой стране, если они даже не попадают в ее экономику?

- Но ведь на них будут приобретены определенные необходимые вещи. Например, оплачен труд специалистов, материалы, техника. Конечно, все это придет из страны-кредитора, но оно все-таки попадет в экономику заемщика и будет использовано.

- Конечно. На доллары можно приобрести только что-то за рубежом. С фунтами — поскольку они остаются в британской банковской системе — тоже можно купить что-то только за рубежом. Но давайте развернем ситуацию и посмотрим на альтернативную модель. Она существует, и исторически доказано, что она работает. Как развивать страну? Действительно, нужны инвестиции. Особенно важно, чтобы это были продуктивные инвестиции. Продуктивные — значит, приносящие стране новые технологии и ноу-хау. Но откуда взять деньги? Ну, если ты собираешься делать внутренние инвестиции, тебе нужны внутренние деньги. А кто создает внутренние деньги?

- Центральный банк?

- Только 3%. Центральные банки в любой стране создают только 3% предложения денег. Кто же создает более 90% денежного предложения? Это не Центральный банк. Центральные банки исторически делегировали эту задачу, и ее выполняют банки коммерческие. Принято думать, что банки принимают депозиты, а накопленные деньги выдают в качестве займов. Но смысл банков не только в этом. Когда банк выдает займ, он, фактически, заново создает эти деньги и добавляет их к предложению денег. Отсюда и появляется само предложение денег — это мультиплицированные банковские кредиты. По сравнению с совокупным кредитом коммерческих банков Центробанк очень мал. Таким образом, нужно, чтобы внутренние банки начали выдавать займы на продуктивные инвестиции в виде инфраструктурных проектов — вроде строительства железных дорог. Тогда начинается процесс создания внутренних денег. Эти займы продуктивны, они помогают экономике, и в отличие от иностранных кредитов их проще вернуть.

- То есть, все должно финансироваться за счет внутренних сбережений?

- Нет, причинно-следственная связь тут обратная. Создавая займы, кредиты, внутренний банк создает бухгалтерскую единицу, которая, в свою очередь, станет сбережениями. Все сбережения происходят от банковских кредитов. Весь процесс экономического роста запускается банковским кредитованием. Это факт, это эмпирический факт.

- Если говорить о России, какой механизм вы бы порекомендовали?

- На форуме мы услышали предложение о создании некоторого государственного комитета планирования. Действительно, какое-то агентство, министерство или департамент должны заниматься планированием, чтобы была определенная целостная стратегия. Это раз. Но главное — это источник финансирования. На мой взгляд, все должно финансироваться изнутри страны. Руководство страны не должно продавать облигации за рубеж или занимать за рубежом, поскольку это делает Россию зависимой и подверженной шантажу со стороны зарубежных кредиторов. Если бы это было необходимо, иногда приходилось бы это делать, но это не необходимо. Почему? Потому что нам нужны именно рубли.

- Придется купить.

- Иностранцы — у них есть рубли? В России для инвестиций нужны рубли, но в Лондоне нет рублей.

- Но за рубежом приходится покупать большие объемы оборудования.

- Но российская технология, наука и инженерия лидируют в мире.

- Когда-то лидировали.

- Это не проблема. Даже если в каких-то сферах Россия не совсем лидирует, а отстает на пару лет — это не столь важно. Можно положиться на российских инженеров, российских ученых, а их труд оплачивается рублями, которые создают российские банки. Необходимо, чтобы банковская инфраструктура находилась в правильном состоянии. Насколько мне известно, сейчас существует государственный банк, занимающийся развитием, но его роль должна быть увеличена. Россия — крупнейшая в страна в мире, так что может быть нужно больше российских банков развития, каждый из которых должен сфокусироваться на конкретном регионе, чтобы более предметно заниматься его развитием.

Вот что я рекомендую. Нужно создать структуру из множества региональных банков развития, а на местном уровне создать локальные банки. Германская экономика стремительно развивалась последние 200 лет, несмотря на войны, поражения и кризисы. Она прошла через все это, оставаясь очень сильной в экономическом смысле. Как? Секрет в очень необычной банковской системе Германии. Ее удобно сравнивать с британской, которая от нее кардинально отличается. В Британии банковская система состоит из пяти огромных банков. Lloyds, Barclays, HSBC — их названия знают все. Они занимают 92% банковского сектора — большинство депозитов лежит именно в них, большинство кредитов выдают именно они. Однако существует проблема масштаба. Для многого необходим контакт лицом к лицу — и это касается и банковского дела. Нужно увидеть заемщика, посмотреть ему в глаза и понять, получишь ли ты обратно свои деньги. Нужно взаимное понимание и доверие. А значит, чем больше становятся банки, тем большим компаниям они склонны предоставлять кредиты. Но большинство рабочих мест в стране создают именно небольшие фирмы, к корпорациям относится только малый процент рынка труда. От 65 до 85 процентов рабочих мест создает средний и малый бизнес. В Германии же банковская система противоположна британской, где пять банков, фактически, и являются всей банковской системой. В Германии крупные банки тоже есть, но они занимают малую часть банковского сектора страны — только 12%. А 70% — это небольшие локальные банки, которые даже не являются ориентированными на прибыль предприятиями.

- Итак, вы считаете, что ключевым шагом на пути к инфраструктурным инвестициям в России должна стать банковская реформа?

- Банковская реформа и разумное проектирование новой структуры банковской системы. Мое предложение — иметь определенное число государственных банков развития. Существующие банки можно оставить в покое, не обязательно их национализировать, но государство должно основать новые банки. Региональные банки развития — 12 или 24 штуки, ведь Россия настолько велика. Также нужны порядка 5000 малых банков по всей стране, которые можно создать по немецкой модели как кооперативные. Кооперативная структура очень эффективна, поскольку она позволяет контролировать банк на уровне местного сообщества, что позволит обеспечить выполнение банком поставленных локальных задач.

- Давайте попробуем кратко. Два простых вопроса. Первый — разве это не опасно с точки зрения повышения инфляции и отсутствия результатов? И второй: вы говорите, что нам не особенно нужна иностранная валюта для развития своих инфраструктурных проектов. Но все же нельзя забывать про иностранные технологии. Они зачастую оказываются куда конкурентоспособнее отечественных, и для запуска современных инфраструктурных проектов нам приходится закупать технологии на международном рынке.

- Во-первых, инфляция. Есть общее правило в банковском деле. Если банки выдают кредиты на непродуктивные цели — будет инфляция. Если нет — не будет. При выдаче займа банк всегда интересуется, на что пойдут деньги. И если деньги будут потрачены на потребление, это приведет к инфляции потребительских цен. Если на приобретение активов — финансовых или недвижимых — к инфляции цен активов. Цены на недвижимость поднимутся, повысится цена акций. Это два вида непродуктивного кредита, и они плохие. Если же банк создает кредиты, идущие на инвестиции, производство инфраструктуры, новых товаров и услуг или применение новых технологий — это не приводит к инфляции. Почему? Банковские ссуды создают деньги, так что существует потенциал для инфляции. Но если эти деньги потрачены на производство новых вещей с более высокой добавленной стоимостью, инфляции быть не может, поскольку появилось больше товаров и услуг.

- В идеале. Но если заемщики предпочтут вместо развития своего проекта просто потратить эти деньги на потребление? В России сложилась не лучшая традиция контроля за потоками денег.

- Но дело же в том, что банки с самого начала позволяют заемщику потратить деньги на что угодно — хоть на потребление, хоть на инвестиции. Но у банков есть возможность при заключении договора о займе указать, куда будут потрачены деньги — и потом они проверяют. Так что проблема в том, что они не требуют от заемщика фокусироваться на продуктивных инвестициях, а сам он этого не понимает и думает только о максимизации своей прибыли. Таким образом, нам нужен банковский контроль. Банковские работники должны понимать, что от них зависит благополучие всей нации, поскольку от их решения о том, кому достанутся эти деньги, зависит экономический ландшафт России буквально через несколько лет. Они должны быть обучены понимать основные принципы. Не нужно выдавать займы на покупку активов, поскольку это приводит к инфляции цены этих активов. Можно даже запретить выдачу таких кредитов или ограничить их квотой. Так же и по потребительским займам. А вот инвестиционные займы нужно поощрять, причем банкиры должны проверять через несколько месяцев, на что была потрачена сумма займа. Это стандартная банковская процедура, они ее знают. Они просто еще не применяли ее для направления банковских кредитов на достижение продуктивных целей.

- Есть ли у вас исторические примеры применения такой стратегии?

- Эту модель изучали особенно тщательно в Японии. Японцы применяли именно этот дизайн банко-центрической экономики с 1937 по 1960 год. Переняв эту модель у Германии, они смогли создать так называемое «японское экономическое чудо». Они также применили ее на других территориях Японской империи — в частности, в Корее и Тайване, которые до 1945 года были частью Японии. После 1945 года эти территории стали самостоятельными странами и сохранили эту немецкую модель, ведь она, действительно, работала. Таким образом, восточноазиатское экономическое чудо Японии, Кореи и Тайваня было обусловлено именно этой моделью. И это стало настолько очевидно людям в Восточной Азии, что это заметил даже восходящий китайский коммунистический лидер Дэн Сяопин. Когда в конце 70-х стало ясно, что он станет преемником Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин поехал в Японию, чтобы изучить эту модель. Именно ее он применил в Китае, что и объясняет быстрое экономическое развитие Китая с тех пор. Довольно примеров?

- Разве Китай не брал займов у международного сообщества?

- Япония не заимствовала ни копейки за рубежом. Тайвань также не заимствовал. После 45-го года американцы очень активно участвовали в жизни Кореи и хотели, чтобы та взяла займ, так что немного денег она, все-таки, взяла. Однако абсолютное большинство кредитов были внутренними. Китай действительно привлекал прямые иностранные инвестиции, но там была хитрость. Они хотели получить зарубежное ноу-хау и знали, что инвесторы сами его не отдадут. Поэтому они использовали фабрики иностранных компаний для промышленного шпионажа и получения технологий. А настоящие инвестиции в рост китайской экономики проводились китайцами на китайские деньги, созданные китайскими банками. Тут нет никаких сомнений. Если сопоставить общие объемы иностранных инвестиций и внутренних кредитов, становится ясно, что иностранные деньги практически не играли никакой роли.

Сессию форума, на которой выступал профессор Вернер, модерировал директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. Он прокомментировал Business FM предложения Ричарда Вернера: «Должен сказать, что процентов на 90 я согласен с его замечаниями по поводу финансирования инфраструктурных проектов. Мне кажется, он очень четко показал, что время финансового капитализма подходит к концу. По крайней мере, обнаружилось, что он абсолютно неэффективный, и в этом смысле мы наблюдаем новое рождение государственного капитализма. Но есть, конечно, и некоторые зоны несогласия у меня. Дело в том, что это противопоставление внутренних инвестиций иностранным немножко странное. На самом деле, я бы не стал здесь подчеркивать приоритет внутренних инвестиций. На самом деле, речь идет о прямых инвестициях и прямых иностранных инвестициях. Это значит, не спекулятивных, не горячих. Понятно, что всегда иностранный капитал идет в те сферы, в которые идет собственный капитал. Там, конечно, есть проблема с инвестициями, номинированными в долларах. Но она не такая серьезная, чтобы уж отказываться от этих источников финансирования. Как одна моя знакомая говорила, лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Риски есть всегда. В нашей стране не существует демократического контроля, к сожалению, над государственными деньгами. И здесь есть риски, понятное дело, скажем так, неадекватной канализации этих государственных денег. Но даже в этом случае риски от государственных инвестиций намного меньше, чем риски от отсутствия инвестиций. Потому что наш частный бизнес очень слаб, парализован. И потом, сама природа этих объектов с длительными сроками окупаемости напрочь лишает какой-либо заинтересованности частного бизнеса».

Беседовал Илья КОПЕЛЕВИЧ