Forbes Russia: Толпа инвесторов: что мешает расти российскому рынку краудфандинга

Рынок коллективного финансирования в России стремительно растет вслед за мировым. Причина — в благоприятных условиях для заемщиков и инвесторов: свободный «вход», минимум финансовых требований и ограничений.

Чтобы России не отстать от мирового тренда, законодательство не должно связывать цифровые инвестиционные платформы и инвесторов по рукам: правовая легализация поможет привлечь на рынок краудфандинга крупных игроков. Предлагаемые в проекте закона ограничения, скорее, отпугнут тех, кто уже начал понимать преимущества коллективных форм инвестиций.

Центробанк подсчитал, что в 2017 году объем российского рынка краудфандинга составил 11,2 млрд рублей. Это почти в два раза выше, чем в 2016 году (6,2 млрд рублей) и в 7,5 раз по сравнению с 2015 годом (1,5 млрд рублей). Резкий рост показателей связывают с тем, что банки ужесточили требования к кредитованию средних и малых заемщиков.

По данным ЦБ, кредитный портфель малого и среднего бизнеса (МСБ) сокращается четвертый год подряд. В 2013 предприниматели получили 8,1 трлн рублей кредитов, а в 2017 эта цифра уменьшилась до 4,2 трлн рублей. Устав обивать пороги банков и инвесторов, кредиторы обратились к более доступным источникам заема. Именно об этом говорят данные по сегментам. Активнее всего бизнес кредитовал сам бизнес (B2B) — 9,3 млрд рублей, граждане одолжили бизнесу (P2B) 1,6 млрд рублей.

С момента появления в 2007 году краудфандинг в мире растет минимум на 30% в год. Уже в 2015 году общий объем средств, привлеченных через платформы, составил $34 млрд (рост в 167% в сравнении с 2014). К 2017 году объем мирового рынка краудфандинга увеличился уже до $59,2 млрд. И, согласно прогнозу Всемирного банка, к 2025 году объем крауд-индустрии может составить уже $96 млрд.

Легкие деньги

Рассматриваемый в Госдуме проект закона никак не мог отразиться на результатах 2017 года. Мало того, что законопроект «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ» до сих пор не принят, так и первые версии будущего закона впервые были опубликованы лишь в конце декабря 2017 года, следовательно никак не могли сказаться на ожиданиях рынка. Их почти синхронно предложили РАКИБ и правительство РФ вместе с Центробанком.

Основная причина роста рынка коллективного финансирования в том, что получить заем посредством краудфандинга гораздо проще, чем через традиционные механизмы — кредитование и венчурное инвестирование.

Инвестиции в проекты доступны любым кредиторам. Нет требований к минимальной сумме вложений, а сам процесс инвестирования прост и не требует специальных знаний и статуса. Для заемщика же это возможность получить и небольшие финансы без десятков проверок или большие инвестиции, сохранив управление и наибольшую долю в бизнесе.

Фактически в мире краудфандинга (за исключением нескольких юрисдикций) отсутствуют ограничения для «неквалифицированных инвесторов». То же самое относится и к инструменту ICO — публичному размещению токенов, который развивается еще более стремительно и стал своего рода «облегченной версией IPO».

Токен против акции

ICO по объемам пока сильно уступает венчурному инвестированию и IPO, но потенциал у этого способа привлечения финансирования явно лидерский. Только за первое полугодие 2018 года, по данным CoinSchedule, стартапы во всем мире привлекли через ICO более $12 млрд.

За весь 2017 год токенов было продано на $3,9 млрд, тогда как в 2016 году — только на $95,2 млн. За 1,5 года рынок увеличился в 120 раз.

В 2017 году венчурные фонды, согласно отчету KPMG Venture Pulsе, поддержали стартапы на сумму $152 млрд. В 2016 году мировой объем венчурных инвестиций в проекты был равен $127 млрд, а в 2015 году — $141 млрд.

Что касается IPO, то, согласно ежегодному отчету EY, за 2017 год в мире в ходе IPO было привлечено инвестиций на $188 млрд.

Таким образом, если динамика ICO сохранится, то уже к 2019 году объем привлеченных через размещение токенов средств будет сравним с показателями IPO и венчурного финансирования, а к 2020 может и обогнать их, тогда как краудфандинг как минимум приблизится к ним.

Напрасные опасения

Чтобы коллективное финансирование сравнялось по уровню с венчурным инвестированием или IPO, надзор за ним должен быть переведен в плоскость саморегулирования. Сейчас же дух закона о краудфандинге пропитан тревогой за средства инвесторов.

У неквалифицированных инвесторов уже была «возможность» потерять миллиарды на ICO и краудфандинге, но де-факто этого не произошло. На самом деле легализация рынка нужна, скорее, крупным игрокам. Тогда они, не опасаясь правовых последствий, смогут привлекать займы от граждан и бизнеса. Сейчас такая практика распространена в мире в тех регионах, где соответствующие законы уже приняты.

В Китае, например, один из крупнейших производителей электроники Xiaomi уже 3 года привлекает средства на разработку технологий через собственную краудплатформу — Mi Crowdfund.

Вместе с тем, поддержка инвесторами идей позволяет отсеивать слабые инициативы и исследовать спрос. Если за определенный период было получено достаточно предзаказов — продукт идет в производство. Если нет — инвесторы получают деньги обратно. Причем на ресурсе есть много предложений, которые, казалось бы, не имеют отношения к основному бизнесу Xiaomi. Это очки, ручки, полотенца и другие бытовые предметы, выпуск которых означает риски для компании.

Гранит закона

Камень преткновения для законодателей всех стран — ограничение максимального порога инвестиций для неквалифицированных инвесторов, то есть простых граждан, не прибегающих к помощи брокеров, дилеров и маклеров. Россия не осталась в стороне.

В частности, в проекте закона говорится, что общая сумма инвестиций «неквалифицированных инвесторов» в течение одного календарного года не должна превышать соответствующие суммы, установленные нормативным актом Банка России. Другими словами, Центробанк может запретить нам вкладывать и больше 10 000 рублей.

Требования предъявляются теперь и к самим платформам, которые помогают проводить кредитные транзакции. Основатель такого проекта должен обладать собственным капиталом не менее 5 млн рублей, а оператором инвестиционной платформы может быть только «хозяйственное общество», которое включается в специальный реестр Банк России.

Законопроект не содержит механизмов, обеспечивающих самоисполнимость условий договоров между всеми участниками при использовании блокчейна, включая банки, реестродержатели и прочие лица (например, учет банком или реестродержателем записи в реестре как распоряжения/поручения клиента).

Кроме того, уплачивать НДФЛ сейчас должны те, кто привлекает инвестиции, что при наличии значительного количества инвесторов приводит к дополнительной нагрузке на бизнес и ошибкам в связи с осуществлением стартапами несвойственных им операций. В некоторых случаях такие ошибки могут отпугнуть клиентов. Куда рациональнее было бы наделить инвестиционные платформы статусом налоговых агентов в отношении доходов инвесторов — физических лиц.

В России ростки цифровой экономики уже не в первый раз не могут пробиться сквозь гранитные плиты законов. С 1 января 2018 в силу вступил закон о телемедицине. Он задумывался с целью рождения новой многомиллиардной отрасли, основанной на удаленном диагностировании заболеваний и назначении лечения пациентам. Однако в результате именно этих новшеств закон не позволил. В то же время эксперты отмечают, что в телеком-индустрии отечественное законодательство весьма либерально.

Во многом благодаря этому в нашей стране самые низкие цены на интернет, а в крупных городах повсеместно доступен бесплатный Wi-Fi. С краудфандингом то же самое. Для активизации внутренних инвесторов и привлечения зарубежных игроков российской экономике нужно начать разрешать, а не запрещать.

Даниил ЗАКОМОЛКИН, Forbes Contributor