РБК: Замглавы Минфина: льготной ипотеки хватит на 230 тыс. кредитов

Замминистра финансов Алексей Моисеев рассказал РБК о субсидировании ставки по ипотечным кредитам, валютной ипотеке, помощи банкам через ОФЗ и национальной платежной системе.

Правительство запустило программу поддержки ипотеки, в рамках которой банки получают субсидии, компенсирующие слишком высокую процентную ставку. О том, как будет работать эта программа, РБК рассказал замминистра финансов Алексей Моисеев. Моисеев также отвечает за пенсионные накопления, но эту тему он обсуждать отказался, сославшись на то, что на его уровне ее обсуждение закончено и теперь мнение есть только у вышестоящего руководства.

230 тысяч кредитов

— Мы когда писали заметку про субсидирование ипотечной ставки, у нас возник такой вопрос: когда ключевая ставка упадет до 9,5% и субсидирование прекратится, банки часть платежа переложат на заемщика или как?

— На протяжении всей жизни кредита, а это может быть 20 лет, ставка для заемщика остается неизменной, если только он сам не захочет ее поменять, например, рефинансировав кредит в другом банке. Если гражданин это сделает, то мы будем свободны от него, а он от нас. Но если гражданин продолжает жить с этим кредитом, его ставка всегда будет 12%. Когда ставка опустится до 8,5%, мы прекратим субсидирование.

— Новых кредитов?

— Новые кредиты мы прекращаем субсидировать с 1 марта 2016 года при любой ставке: 5% или 50% — программа заканчивается. Она может быть продлена решением правительства. Но по тем кредитам, которые выданы до 1 марта 2016 года, мы будем выдавать субсидии до конца жизни кредита. Размер субсидии будет зависеть от размера ставки: если она будет 5%, субсидия будет равна нулю.

— Но есть шанс, что ставка будет низкой, например, Goldman Sachs уже прогнозирует инфляцию на будущий год в 4%. Вы сможете не очень много денег потратить.

— Мы на это очень надеемся. Эта программа — не самоцель. Она родилась, потому что к нам пришли застройщики и сказали, что банки дают ипотеку под 17%, которую никто не берет, и стройка встала. Программа направлена на то, чтобы убрать дисбаланс, возникший на финансовых рынках в результате событий четвертого квартала прошлого года.

— Меня удивляет лоббистская сила застройщиков. Они всегда первые получают помощь в кризис.

— Нет, они еще ничего не получили, а вот сельское хозяйство уже получило. Проблема девелоперов в том, что у них очень высокий рычаг: они сами закредитованы и их покупатели закредитованы, поэтому, как только возникают проблемы, они получают двойной удар. Во всем мире застройщикам и банкам помогают всегда в первую очередь.

— Двадцати миллиардов, выделенных на субсидирование ипотечной ставки, хватит?

— На этот год хватит. Мы запускаем программу буквально сегодня, застройщики и банки заполнят заявления и могут начинать кредитовать, мы им будем компенсировать в конце каждого месяца по фактической выдаче. Кредиты начнут копиться только со второго квартала. Пока люди узнают, что это за программа. Двадцать миллиардов рассчитаны на 12 месяцев, но у нас их уже 9 (первый квартал уже прошел).

— Не планируете расширять эту программу?

— Это не исключено.

— Есть у вас расчеты, как эта программа подействует на ВВП?

— Воздействие на ВВП не считали, но это позволит построить 12 млн кв. м, — то есть выдать 230 тыс. кредитов.

— Это много или мало?

— Это четверть ипотеки, а если говорить про новостройки, то 70%.

Валютная ипотека

— А есть ли подвижки в деле помощи валютным ипотечным заемщикам? А то газеты уже сообщают страшные новости про выселение матерей с детьми из единственных квартир.

— Я уверен, что есть такие случаи, они нас очень расстраивают. Но есть и не менее печальные случаи, когда граждане с рублевой ипотекой теряют работу, а это и происходит в регионах сейчас. Наш подход такой: есть АИЖК, у них есть свои деньги, им выделяется дополнительно 4,5 млрд руб., они должны помогать не валютным ипотечным заемщикам, а гражданам в тяжелой жизненной ситуации. Среди валютных ипотечников есть люди, которым действительно нужна помощь, а есть и те, у кого валютные доходы. Мы этим занимаемся, я не просто так говорю.

— Расскажите, что вы обнаружили.

— Есть две категории людей. Одни брали свои валютные кредиты до 2007 года, к этой категории относится большинство людей, у которых возникла проблема. Но есть и те, кто брал валютную ипотеку даже в 2014 году. К ним относятся те, у кого есть валютные доходы, например, работающие в иностранных компаниях, и те, кто берет валютную ипотеку, чтобы сдавать квартиру иностранным дипломатам и гражданам и получать от них оплату в валюте.

— Вы уверены, что других категорий валютных ипотечных заемщиков нет?

— Эти — основные.

— Я знаю нескольких ипотечных заемщиков, которые взяли кредит в 2014 году, и они не относятся ни к одной из описанных вами категорий. Их мотив — низкая ставка.

— Таких людей несколько сотен, хотя нам важен каждый человек. Иногда люди оказываются в тяжелой ситуации, им надо помогать, а иногда они работают на высокооплачиваемой работе и вполне могут заплатить за свои ошибки. Мы должны помогать не по принципу наличия или отсутствия валютной ипотеки, а по факту того, что у них нет денег. В этом смысле эти люди ничем не отличаются от тех, кто взял рублевую ипотеку и не может платить, потому что потерял работу или его бизнес закрылся. На наш взгляд, мы должны помогать людям, которые попали в тяжелое положение. Проблема нашей социальной поддержки в ее безадресности: на детское пособие имеет право каждый, у кого есть ребенок, вне зависимости от того, зарабатывает он миллион рублей или 10 тыс. руб. Если мы поможем всем валютным ипотечникам, то дадим деньги тем, кто не заметил колебания курса, но упустим тех, кто оказался в тяжелом положении, но не попал в эту категорию.

— Мы слышали, что Минэк поставил чуть ли не ультиматум банкам в феврале: или вы решите проблемы с валютными ипотечными заемщиками, или мы примем самый жесткий закон. Было такое?

— Нет, не слышал такого.

— Но банки начали предлагать какие-то решения…

— Центральный банк работает. Мы в этом не участвуем.

— Зачем понадобилось сливать АИЖК и РЖС?

— Спросите Минстрой.

— Кто возглавит эту структуру, есть кандидат?

— Есть.

— Кто это?

— Это не я.

Помощь банкам

— Банкиры очень недовольны тем, что условием получения ОФЗ является ограничение на рост фонда оплаты труда. Знаете про это?

— Да, я слышал об этом. Это периодически обсуждалось на разных уровнях, но пока решено оставить все как есть. За этим ограничением стоит понятная идея: попытка стимулировать банки к ограничению издержек, чтобы они могли увеличить прибыль и направить ее на капитализацию. Поэтому мы ограничиваем и выплату дивидендов.

— А скажите, как в список банков, получивших право на ОФЗ, попал банк «Югра»?

— По формальным признакам. Его капитал больше 25 млрд руб. В программу попали все банки с капиталом более 25 млрд руб. и которые могут гарантировать нам, что не будут ограничивать кредитование российских юридических лиц. То есть те, у кого нет иностранных акционеров. Но их еще должен проверить Банк России. Пока никому не отказали, решение принято по четырем, по остальным решение будет принято в будущем — может быть, к концу следующей недели или через одну.

— То есть проблема уже не такая острая?

— Нас ругают за то, что мы медленно все делаем, но и банки не торопятся, а ждут принятия закона, который разрешит учитывать ОФЗ в капитале первого уровня.

— Идея банка плохих долгов умерла?

— Некоторые идеи умирают, а потом оказывается, что они живее всех живых.

Платежная система и рейтинговые агентства

— С 1 апреля должна заработать национальная платежная система. Есть ощущение, что полноценно протестировать ее не успеют.

— Глава Центрального банка России сказала нам, что они все сделали. У нас нет возможности это проверить, но никаких тревожных сигналов не поступало.

— Банки говорят, что они только начали тестировать работу Visa, а на тест нужно два месяца.

— Есть закон, который был принят, он отдает все полномочия Банку России.

— У вас есть определенная позиция по рейтинговым агентствам. Как продвигается дело с созданием российских аналогов большой тройки?

— Есть правительственный законопроект, я ожидаю, что мы в эту сессию продвинемся.

— А вы верите в то, что проблему репутации рейтингового агентства можно решить законопроектом?

— В том числе. Репутация — это, в первую очередь, когда тебе доверяют. Доверять можно на основании веры тем людям, которые рейтингуют, а можно на основании веры регулятору, который над ними надзирает. Закон дает регулятору широкие полномочи: он может проверить и выдать предписания, если агентство их выполнит, регулятор может считать на этом основании, что агентство дает качественные рейтинги. Это послужит на пользу репутации агентства. А если регулятор еще и включит рейтинговое агентство в свои списки, а мы — в свои, то и с репутацией все будет хорошо.

— Они пока одно включили.

— Да, а мы — никого.

— Почему?

— Потому что пока нет закона. Банк России принимает решение в отношении собственных денег на основании информации, которую он получил. У нас нет возможности проверить агентство своими силами, а оценка ЦБ правомочна только для него. Для бюджетных денег мы не можем взять эту оценку. Когда будет закон, мы сможем включить и в наши списки.

— А история с совместным агентством с Китаем заглохла?

— Тянется в вялом режиме. Но китайцы очень долго принимают решения.

Беседовала Елена ТОФАНЮК