Reuters: Интервью зампреда Банка России Василия Поздышева

Российскому Центробанку понадобится еще три–пять лет, чтобы завершить оздоровление и структурную перестройку банковской системы, сказал в интервью Рейтер зампред ЦБР Василий Поздышев.

По его прогнозу, российские банки заработают в этом году 700-800 миллиардов рублей чистой прибыли, а в следующем – столько же или больше, несмотря на давление снижающихся ставок на маржу.

Банк России доволен первыми результатами проводимой политики дедолларизации банковского сектора, но заметные плоды ожидает получить лишь через три-пять лет, когда валютная составляющая в балансах кредитных организаций будет незначительной - менее 10–15 процентов.

По оценкам ЦБР, инфляционное давление в новой схеме финансового оздоровления банков через Фонд консолидации банковского сектора будет примерно на треть меньше, чем в действующем механизме с кредитованием банков-санаторов.

Ниже следуют развернутые высказывания Василия Поздышева:

О фонде консолидации банковского сектора

"Мы посчитали, что, если Банк России полностью финансирует финансовое оздоровление кредитных организаций, то правильнее, когда Банк России будет иметь над этим процессом полный контроль.

При существующей схеме, чем ниже будут ставки на нашем финансовом рынке, тем большую сумму нужно будет давать инвестору для того, чтобы отработать отрицательные чистые активы, которые он получает на санацию.

Например, при существующем уровне ставок для того, чтобы инвестору отработать за 10 лет отрицательные чистые активы в 100 миллиардов рублей, ему нужно предоставить примерно 140–150 миллиардов рублей.

Мы ожидаем, что все новые случаи санации пойдут уже по новой схеме – за счет инвестиций в капитал проблемного банка. Но, если до внесения изменений в законодательство будет принято решение о финансовом оздоровлении какого-либо банка, очевидно, что санация пойдет по традиционной кредитной схеме.

Что касается уже проводимых санаций в кредит, то представляется, что АСВ продолжит осуществлять финансовое оздоровление кредитных организаций по существующей схеме. Сейчас таких банков порядка 30.

Будет создан фонд во главе с управляющей компанией. Сейчас изучается вопрос о наиболее эффективных подходах к ее созданию.

Объем фонда на первом этапе будет равен тому, сколько нужно будет средств на рекапитализацию первого проблемного банка, санация которого пойдет путем прямых инвестиций в его капитал.

По нашим оценкам, экономический эффект от рекапитализации проблемного банка вместо предоставления льготного кредита санатору будет примерно 20–25 процентов от выданных средств.

Инфляционное давление в результате применения инвестиционной схемы финансового оздоровления будет меньше примерно на треть, чем при кредитной схеме.

Мы рассчитываем, что рекапитализированный банк в короткий срок перестанет быть проблемным и будет работать как обычный кредитный институт, поэтому к нему можно будет присоединять и другие банки. Потому и фонд предлагается называть фондом консолидации. Мы также допускаем, что найдутся частные инвесторы, которые согласятся инвестировать средства в капитал уже рекапитализированного банка.

Проекты финансового оздоровления сложные и требуют наличия достаточного управленческого опыта, определенных компетенций. Санируемые банки будут управляться теми специалистами, которых Банк России привлечет для работы в управляющей компании".

О действующем механизме санации

"Мы также продолжаем совершенствовать и действующий механизм санации. Если ранее санируемый банк имел определенные льготы по нормативам в процессе действия плана финансового оздоровления и специальный график доформирования резервов, то теперь мы изменили подходы. Если банк-инвестор передает на баланс санируемого банка активы, нуждающиеся в дорезервировании, он в течение трех месяцев на эту же сумму обязан увеличить капитал санируемого банка за счет своих источников, чтобы компенсировать досоздание резервов. Такое требование стало обязательным условием плана финансового оздоровления.

Банк России также пересмотрел режим неприменения мер надзорного воздействия к санируемым банкам: теперь мы не применяем к ним меры надзорного реагирования только за нарушения, допущенные до выделения средств Банком России и смены акционера.

Сейчас есть две изначальные предпосылки при принятии решения о санации. Первая – банк должен представлять определенную значимость в масштабах страны, федерального округа или региона. Второй вопрос – это экономическая целесообразность санации. Что экономически выгоднее: выплатить из фонда страхования вкладов средства вкладчикам (в пределах страхового возмещения, конечно) или при действующей схеме дать льготный кредит, а в будущем вложить определенную сумму денег в капитал проблемного банка. Здесь идет чисто экономический расчет, и сейчас все решения все-таки принимаются на уровне экономической целесообразности.

Общий лимит расходов на санации не установлен. Вопрос в сохранении финансовой стабильности. А какова цена финансовой стабильности? С точки зрения стоп-лоссов и лимитов мы здесь не рассуждаем. Каждый случай финансового оздоровления и его целесообразность обсуждается индивидуально".

Про идею bail-in

"Понятно, что не всем кредиторам хочется становиться собственниками банков, хотя по факту так уже происходило и происходит. Многие собственники получили этот статус не потому, что они хотели владеть банком, а потому что выдали банку или его собственнику кредит, с которым банк (или собственник) не справился. Таких случаев, на самом деле, немало.

Идея bail-in на рынке уже давно присутствует. Пока она не получила серьезного развития с точки зрения практической реализации как системного подхода.

Мне bail-in видится как некое добавочное, а не базовое решение. Сначала нужно поменять саму систему финансового оздоровления, а bail-in может пойти как ее некое улучшение, чтобы государство тратило меньше средств на финансовое оздоровление. Потому в первую очередь мы перешли к рассмотрению идеи о фонде санации".

О кредитовании АСВ

"Увеличение кредитного лимита для АСВ – это вопрос тактики надзорного процесса и наполнения фонда страхования вкладов. Если понадобится увеличение, не вижу в этом какой-то большой проблемы. Но пока определенный АСВ лимит в 600 миллиардов рублей еще не выбран полностью.

600 миллиардов рублей за пять лет АСВ, по нашим оценкам, способно вернуть Банку России без какого-либо риска. Есть в публичном поле дискуссия по поводу уровня закредитованности АСВ, но пока этот уровень вполне приемлемый".

О политике дедолларизации

"В целом мы довольны результатами. Это политика, направленная на снижение валютной составляющей в нашей банковской системе, в балансах банков как в активах, так и в их пассивах. Политика никогда не дает немедленных результатов, это достаточно долгий путь.

В рамках этой политики мы применяем два основных инструмента (есть и дополнительные). Например, это повышенные коэффициенты риска на валютные кредиты. Мы начали повышать такие коэффициенты более двух лет назад, когда сделали очень невыгодными для банков валютные кредиты физическим лицам. Я искренне считаю, что валютные кредиты для граждан несут очень большой риск, а затем этот риск становится кредитным риском и для самих банков, то есть валютный риск продукта переходит в кредитный риск заемщика.

Законодательно мы, конечно, не можем запретить выдавать банкам валютные кредиты, но можем сделать их экономически менее выгодными или совсем невыгодными. Мы постепенно поднимали коэффициенты риска на валютные кредиты гражданам и сейчас видим, что доля валютных кредитов населению, если брать все – и ипотеку, и потребительское кредитование – менее двух процентов. И эта доля продолжает сокращаться: на 1 января 2016 года она составляла 2,7 процента, на 1 сентября 2016 года – 1,9 процента.

С текущего года аналогичные регулятивные меры Банк России стал применять и к корпоративным кредитам. Сделано это достаточно аккуратно: введены повышенные коэффициенты риска на валютные кредиты юридическим лицам, за исключением экспортеров. Были долгие дискуссии с банками, понятно, что им это не нравилось. Но делать это было нужно.

В результате мы видим, что объемы валютных кредитов предприятиям тоже снижаются: на 1 января 2016 года она составляла 40 процентов в объеме кредитов юрлицам, на 1 сентября – 34 процента.

Таким образом, мы можем говорить, что обозначился тренд на снижение доли валютной составляющей. Так же и по пассивам. В части пассивов механизм другой – мы поднимаем ставки фонда обязательных резервов на валютные пассивы, чтобы банкам было менее выгодно брать валютные пассивы, чем рублевые.

С точки зрения валютных вкладов физических лиц я вижу очень положительную динамику – их доля была 29,4 процента на 1 января 2016 года, на 1 сентября 2016 года уже 25,9 процента. Доля средств юридических лиц в иностранной валюте на начало года составляла 48,9 процента, то есть почти половина корпоративных депозитов была в валюте, это очень много. На 1 сентября доля сократилась до 44 процентов.

Эти данные без валютной переоценки, с ее учетом – чуть поменьше, но тренд такой же. Мы видим тенденцию на снижение валюты в банковских балансах.

Эта политика даст свои явные результаты позднее – через три–пять лет, пока мы видим только начало. Каких-то целевых показателей мы не ставим.

Мое экспертное мнение – такая значительная доля валютной составляющей в национальной банковской системе представляет собой большой риск. Из-за валютного курса наблюдается волатильность активов, капитала, пассивов, что требует очень качественного управления валютным риском. Но немногие кредитные организации в состоянии качественно управлять валютным риском, использовать возможности хеджирования.

В условиях ограниченного допуска на международные финансовые рынки возможности качественно захеджировать валютные риски тоже ограничены.

Внешняя задолженность банков в валюте, кстати, тоже быстро снижается – сейчас это менее $120 миллиардов, а в начале 2014 года было на треть больше.

Сейчас мы не ставим перед собой какой-то конкретной цели, нужно посмотреть и оценить результаты уже сделанного. В идеале мы должны прийти к ситуации, когда валютная составляющая банковских балансов будет незначительной. Для большинства людей в мире финансов "незначительная" – это менее 10–15 процентов.

Мы пробуем инструменты – повышенные коэффициенты риска на определенный вид актива или пассива, отчисления в ФОР, есть и другие инструменты. Когда начинается какая-либо политика, надо опробовать имеющиеся инструменты, проверить их эффективность и только потом двигаться дальше.

Какие новые инструменты? Не скажу пока. Если результаты для нас будут удовлетворительными, я думаю, каких-то нововведений можно и не ждать".

О расчистке банковского сектора

"У нас нет плана по количеству банков. Есть задача по структуризации банковской системы таким образом, чтобы она оптимально могла обслуживать все уровни нашей экономики. Идея трехуровневой банковской системы – один из элементов решения этой задачи. Банки не существуют в вакууме (ради самих себя или ради собственников), они занимаются кредитованием экономики.

Существует проблема размерного несоответствия банков и клиентов. У нас в экономике даже крупнейшим банкам не всегда хватает капитала, чтобы полностью обеспечить кредитование крупнейших российских предприятий, потому что эти клиенты сами крупнее, чем крупнейшие российские банки. Именно поэтому такие компании всегда занимали за рубежом. Сейчас зарубежные заимствования ограничены. Обратите внимание – весь объем активов российской банковской системы – это 80 триллионов рублей, капитал – 9 триллионов, это не так уж и много.

С другой стороны, банки укрупняются, идет консолидация, банки применяют современные технологии, у них появляются единые стандарты кредитования, кредитные фабрики, а маленькие клиенты – булочная, парикмахерская, ИП – им уже не интересны. Парадокс в том, что крупные клиенты слишком крупные для наших банков, а малые предприятия – слишком маленькие.

Поэтому мы и хотим, чтобы были кредитные организации, способные комплексно обслуживать крупнейшие предприятия и одновременно, чтобы были банки, которым было бы интересно обслуживать малый бизнес.

На оздоровление банковского сектора и структурную перестройку банковской системы уйдет еще три–пять лет.

Мы называем это оздоровлением банковского сектора, некоторые называют зачисткой, потому что с рынка выводятся в том числе недобросовестные кредитные организации – это не банки, а, по сути, криминальные структуры. Есть также проблема недостоверной отчетности. Именно поэтому в конце 2013 года мы начали серьезную программу по оздоровлению банковской системы.

За три года отозвано более 280 лицензий у кредитных организаций. Из них у 137 кредитных организаций мы зафиксировали недостоверную отчетность, в том числе у 120 кредитных организаций имелись положительные немодифицированные заключения аудиторов.

Поэтому мы предлагаем дать возможность Банку России вести реестр банковских аудиторов. Мы хотим получить возможность сертифицировать аудиторов банков и публичных компаний.

Нужен особый список банковских аудиторов, в которых мы уверены, и мы должны иметь возможность потребовать от банка сменить аудитора.

Мы уже можем самостоятельно делать оценку банковских активов и залогов для целей формирования резервов, и мы видим, что в банках есть активы и залоги, которые переоценены в десятки раз.

Это все причины, которые объясняют необходимость оздоровления банковской системы. Этот этап начался первым, и вы видите, какими темпами мы идем. Сейчас мы находимся примерно в середине процесса: у нас есть понимание и масштабов, и основных проблем, с которыми нужно бороться, и пришло время выходить с предложениями о структуризации банковской системы, что мы и сделали.

Хотелось бы получить через два года трехуровневую систему, где на первом уровне – системно значимые банки, на втором – федеральные или универсальные банки, на третьем – условно назовем их региональные банки. Но, поскольку такие банки хотят уйти от регионального аспекта, мы подумаем над формулировками".

Про региональные банки

"Мы бы хотели, конечно, чтобы этот законодательный пакет рассматривался в осеннюю сессию.

Мы понимаем, что дизайн банковской системы – это сложный вопрос и обсуждать его нужно не только с банками, но и с бизнесом. Третий уровень банковской системы задуман для того, чтобы создать банки для кредитования экономики на региональном уровне, которые бы предоставляли услуги для небольших предприятий, ИП, граждан.

Мы ведем диалог с потребителями этих банковских услуг и спрашиваем какими бы они хотели видеть эти банки, какой набор базовых услуг им нужен для того, чтобы они могли работать эффективно?

По регулированию достаточно просто оказалось – все с радостью восприняли облегченное регулирование. Но гораздо сложнее оказалось с определением видов банковских операций, с ограничениями по деятельности. К банкам мы уже обратились, и они сказали – никаких ограничений не хотим, хотим делать все то же самое, только при упрощенном регулировании.

Мы можем от него (ограничения проводить межбанковские операции через центрального контрагента) отказаться. Для нас это в меньшей степени принципиально. Для нас принципиальный вопрос, чтобы эти банки не были международно активными, потому что это единственное условие для того, чтобы на них не распространялись международные стандарты банковского регулирования.

Именно поэтому мы и говорим, что у этих банков не должно быть корсчетов в зарубежных банках (они могут проводить зарубежные операции, но через корсчета других банков с универсальной лицензией). С одной стороны, это условие их выхода из-под сложного базельского регулирования и условие возможности нахождения этих банков под упрощенным регулированием. И одновременно это снижение рисков.

Мы решили отказаться от региональных ограничений. Банки категорически возражают против региональных ограничений, даже против названия "региональный банк". Мы услышали это. Но вместо этого мы очень бы хотели, чтобы этот уровень банковской системы был в первую очередь направлен на работу с малым и средним бизнесом и гражданами.

Генеральная лицензия как была, так и будет. Мы сейчас обсуждаем особый тип лицензий с особым набором банковских операций. Пока рано говорить, какой именно, но будет закрытый перечень операций. Остальные, не вошедшие в него, для таких банков будут недоступны.

Как ввести обязательство кредитовать малый бизнес? Обязать кредитовать кого-либо нельзя, но, например, можно записать, что эти банки работают только с предприятиями, которые занесены в реестр малого и среднего бизнеса".

Сколько будет универсальных банков

"Из немногим более чем 600 банков на сегодняшний день, банков с капиталом 1 миллиард рублей и выше по данным на 1 сентября 2016 года было 320 (с капиталом 3 миллиарда рублей и выше – 170). Еще приблизительно у 50 банков капитал выше 700 миллионов рублей. Думаю, что этим банкам тоже вполне по силам увеличить капитал до 1 миллиарда.

Будет немного банков, которые, обладая капиталом более 1 миллиарда рублей, откажутся от статуса и попросят дать им специальную лицензию.

С точки зрения регулирования сменить статус снизу вверх очень сложно. Поэтому мы даем определенный разбег по капиталу и лаг по времени для того, чтобы перейти из одной категории в другую".

О согласовании Центробанком покупки банками акций предприятий

"Существует законопроект, который касается Банка России и связан с темой непрофильных активов. Суть его в следующем: сейчас Банк России имеет право согласовать или не согласовать покупку банком финансового актива, но никоим образом не может повлиять на покупку банком нефинансового актива (например, промышленного: завода, газеты, парохода и т.д.). С нашей точки зрения, это неправильно. Мы бы не хотели, чтобы банки превращались (вольно или невольно) в собственников нефинансовых активов и становились индустриальными конгломератами.

В большинстве стран покупка банком небанковского актива должна быть одобрена регулятором, потому что практикуется разделение банковской и небанковской деятельности (рингфенсинг). И мы предлагаем дать право Банку России одобрять или не одобрять покупки банками небанков.

Что происходит в случае покупки значительных небанковских активов? Если такой актив достается банку поневоле (перешел в качестве залога), тогда его надо продавать, он не должен оставаться на балансе банка. Если мы будем понимать, что банк становится собственником на время, а потом сразу продает непрофильный актив, то, я думаю, проблем с этим не будет. Обычно банку, чтобы стать собственником актива, даже залог взять на баланс, требуется провести достаточно сложную процедуру; этот процесс может длиться до года, а продать – еще сложнее. Поэтому лучше, чтобы на банковских балансах непрофильных активов было как можно меньше.

Кстати, мы уже практикуем этот подход: на непрофильные активы уже действует повышенный коэффициент риска в 150 процентов, а также специальная схема формирования резервов, потому что банк должен заниматься банковской деятельностью и у него должны быть ликвидные активы.

У нас уже были случаи, когда некоторые банки, по сути, превращались в Real Estate Investment Trust: был банк, а стал кучей строек, затем он встал, активы неликвидны, не может ничего вернуть вкладчикам, кроме недостроенных квадратных метров. Именно поэтому мы выступаем за возможность для регулятора согласовывать покупки банками и нефинансовых активов. Мы должны понимать стратегию – для чего банк покупает производственный актив.

Кроме того, историческая болезнь российской банковской системы - когда банк создается для того, чтобы изначально кредитовать бизнесы собственника. И возможность банка покупать предприятия или возможность собственника накупить производственные, ресурсные и строительные активы с помощью своего банка – это еще одно проявление данной проблемы".

О нормативе Н25

"Это тоже вопрос политики. Нужно привести банковскую систему за несколько лет от кредитования преимущественно связанных с банком заемщиков к настоящему рыночному кредитованию. Сильно изменить за короткий период времени структуру кредитования, которая складывалась на протяжении 20 лет, очень сложно. У нас нет задачи ввести норматив, который большое количество банков просто не сможет соблюдать.

Сейчас банковская система в том состоянии, когда значительная часть балансов многих банков приходится на кредитование собственников. Нам бы хотелось, чтобы значительная часть балансов была посвящена кредитованию независимых от банка предприятий, рыночному кредитованию.

Практика показывает, что при кредитовании собственников банков, даже если на начальном этапе оно ведется на рыночных условиях, через пару-тройку лет практически всегда становится нерыночным. Это происходит по очень простой причине: всегда есть соблазн сделать себе ставку пониже, залоги послабее, реструктуризацию попроще, без отражения в резервах. Эти истории всегда заканчиваются нерыночными условиями.

Поэтому мы продолжим политику ограничения рисков связанного кредитования, и норматив Н25 – один из ее инструментов. Мы проводим мониторинг банков по этому показателю. Если бы ввести сейчас этот норматив полностью, то на 1 сентября около 50 банков его бы нарушали, полгода назад – около 120 банков, год назад – около 160. Количество потенциальных нарушителей сокращается, так как надзор готовит банки к введению этого норматива, с ними проводится индивидуальная работа".

(Почему этот норматив откладывался и будет введен с некоторыми льготами?)

"Мы не хотим откладывать его, нужно это регулирование начинать. Хотя, как видите, даже ожидание банками этого норматива дает определенный положительный эффект, но улучшение структуры кредитования на протяжении двух лет идет медленнее, чем мы бы хотели.

На что мы можем пойти? Мы будем готовы временно применить особый порядок расчета норматива. Если банк предоставил кредит предприятию публичному, котируемому, понятному, если его бизнес устойчивый, предприятие экономически независимо от собственника, тогда в расчет норматива кредиты таким предприятиям пойдут с пониженным коэффициентом. А если это стройки и недострои, непубличные проекты собственника – это пойдет в расчет норматива с полным коэффициентом. Думаю, что мы доведем до логического конца работу с такими банками в этом году, их не так уж много осталось, и с 1 января 2017 года этот норматив вступит в силу".

Про оценку и залоги

"Вопиющий случай (выявленный ЦБР в банковских отчетах) – это оценка заболоченного острова, как города-сада.

Когда Служба анализа рисков Банка России выйдет на полный режим работы, мы в состоянии будем оценивать более 10–12 тысяч отчетов в год.

Мы предложим сделать единый реестр залогов. Предполагается создать единую базу данных по всем залогам, чтобы было понятно, заложен ли данный залог еще у кого-либо (есть случаи, когда залоги заложены в нескольких банках одновременно), как этот залог оценен независимым оценщиком и как он оценен Банком России для определения позиции по формированию резервов.

Я бы очень хотел, чтобы к концу следующего года, когда Служба анализа рисков выйдет на полный режим работы, мы имели бы возможность информировать банки о нашей оценке финансового положения заемщика по 254-П.

Банки будут знать, как регулятор оценивает заемщиков, и дальше это будет уже решением самих банков: если они не согласны и у них есть информация, что заемщик лучше, чем его оценивает Банк России, пожалуйста, они могут аргументировать свою позицию. Доформирование резервов у банков будет идти в более спокойном режиме.

Новый механизм исключит ненужные риски вынужденных схем. Потому что у банка, который попал в тяжелую ситуацию, велик соблазн использовать какие-либо схемные элементы для корректировки своего баланса.

Создание реестра и вопрос онлайн-консультирования (по залогам) имеет два аспекта: нужно организовать это технически и решить законодательно".

О резервировании и прибыли банков

"Я не вижу проблемы значительного недоформирования резервов. Мы требуем от банков доформировывать резервы (в 2015 году банки сформировали резервы на 1,4 триллиона рублей).

Особенность российской банковской системы заключается в том, что на протяжении последних 5–6 лет финансовые условия позволяют банкам получать прибыль до отчисления в резервы порядка 1,5 триллиона рублей ежегодно. У нас было два года подряд, когда банки показывали рекордную прибыль – более 1 триллиона рублей, а в резервы отчисляли мало. Последний год прибыль банков (до отчисления в резервы) была такая же, как всегда, но банки почти все, что заработали, отправили в резервы.

В этом году по прибыли произойдет примерно то же самое, при этом в резервы так много направлять уже не нужно. По моим оценкам, будет примерно 50 на 50: в этом году банки создадут около 700 миллиардов рублей резервов и 700–800 миллиардов рублей они получат чистой прибыли.

Просрочка растет темпами более низкими, чем банки доформировывают резервы. Это говорит о том, что банки начинают формировать резервы на будущее. Это хороший знак.

Вопрос дооценки резервов на следующий год может возникнуть по портфельным ссудам – там еще есть запасы для доформирования. Есть банки, которые пользуются технической возможностью переброски ссуд из одного портфеля в другой, таким образом, у них часть проблемных ссуд переходит в непроблемный портфель с меньшими резервами. Но это не системная проблема, а вопрос некоторого количества банков, которые занимаются такими махинациями".

Прогнозы прибыли

"Маржа в условиях снижающихся ставок может быть ниже. Сейчас мы видим, что ставки по вкладам падают значительно быстрее, чем ставки по кредитам, банки стараются побольше заработать и отработать два плохих года. Я думаю, что в следующем году эта тенденция сохранится и банки все-таки будут стараться выдерживать корректную маржу.

По моим оценкам, банки по-прежнему сгенерируют около 1,5 триллиона рублей прибыли до отчисления в резервы, и, поскольку резервы в значительной степени уже доначислены в корпоративном портфеле, будут отдельные значительные отчисления в портфели розничные, но тем не менее общий объем доначисления в резервы я ожидаю в районе 600–700 миллиардов рублей, а около 700–800 миллиардов рублей, может даже и больше, прибыли будет в следующем году за счет снижения стоимости фондирования".

О кредитной активности

"В текущем году на банковскую статистику влияет укрепление национальной валюты. Поскольку рубль укрепился довольно сильно, а оживление кредитования еще очень слабое, негативная динамика от переоценки валютной части полностью перекрывает позитивную динамику в рублевой части кредитного портфеля.

Если эту переоценку убрать, то будет виден прирост кредитования на 0,6 процента за месяц. Тот же эффект по всем основным позициям банковской статистики. Если убрать эффект переоценки валютной части кредитов, то мы увидим, что кредиты предприятиям уже третий месяц подряд растут. Понемногу, но растут – на 0,2–0,3 процента в месяц.

Кредиты физлицам растут уже пять месяцев подряд. Основной драйвер – ипотека. И потребительские кредиты начинают расти. Август – первый месяц, когда потребительские кредиты вышли в положительную область – рост составил 0,2 процента. Думаю, что до конца года мы увидим рост потребительского кредитования.

В целом можно сказать, что кредитование восстанавливается и в следующие 12 месяцев будет расти темпами до 5–6 процентов в год.

Считаю, что банковская система уже прошла этап стабилизации и начался этап восстановительного роста. Восстановление будет очень осторожным, не бурным, оно будет соответствовать темпам восстановления экономики, и темпы роста кредитного портфеля на 0,2–0,4 процента в месяц будут достаточно долгосрочным трендом и, наверное, сохранятся в течение следующего года, что даст нам 5–6 процентов роста кредитного портфеля в год.

Если мы увидим, что потребительское кредитование будет развиваться слишком бурными темпами, то не исключено и принятие макропруденциальных мер. Рост потребительского кредитования должен соответствовать динамике доходов населения, и очень не хотелось бы попасть в ситуацию, когда потребительское кредитование растет очень быстро, потому что доходы населения падают. Потребительское кредитование – это возможность заполнить разрыв между действительными доходами населения и желаемым уровнем жизни, но все-таки этот разрыв не должен быть очень большим. Мы очень внимательно будем следить за этим сегментом".

О схемном капитале

"Мы сделаем практически невозможным формирование капитала схемным путем. Принцип нового регулирования – включение в регуляторный капитал только тех источников капитала, по которым банк раскрыл регулятору информацию, откуда этот капитал пришел. Если собственник, например, приносит 2 миллиарда рублей в кассу, касса их принимает, и в качестве подтверждения собственник просто приносит справку о доходах, то на следующий год этого уже будет недостаточно. Нам будет нужно, чтобы он показал, откуда эти 2 конкретных миллиарда взялись и не вышли ли они из кассы того же самого банка 5 минут назад в виде кредита.

Субординированный кредит будет включаться в капитал только после того, как банк покажет нам всю цепочку платежей, откуда этот кредит пришел.

Схемы формирования капитала с помощью фиктивной прибыли – сделки между связанными компаниями, прибыль за счет ПФИ, переоценка активов и финансовых инструментов по рыночной стоимости – также часто используются. Во многих таких случаях это не прибыль, а только ожидания прибыли. Это регулирование планируется применять с 1 января 2017 года.

С учетом того, что предлагается повысить минимальный капитал для универсальных банков до 1 миллиарда рублей, необходимо, чтобы это регулирование вступило в силу до того, как банки начнут увеличивать свой капитал, чтобы не было схемного увеличения капитала.

Какая-то часть прибыли у банков всегда сформирована оценками, поскольку МСФО позволяет записать в прибыль переоценку активов. Я не вижу в этом проблемы, главное, чтобы у банка весь капитал не был сформирован такими сделками. Если же мы увидим, что значительная часть капитала сформирована за счет переоценки активов, тогда будем разбираться, что это за замечательные активы так дорого оценены.

В документе, который выйдет до конца года и будет содержать подходы к определению фиктивного капитала, одна часть посвящена прибыли. Там же будут прописаны те схемы, с помощью которых прибыль формируется фиктивно".

О запрете на выезд для провинившихся банкиров

"Мы давно уже обсуждаем возможности введения механизмов, которые позволяли бы своевременно воспрепятствовать исчезновению собственников или топ-менеджеров банков, у которых отзывается лицензия, из российской юрисдикции.

Такие нарушения, как недостоверная отчетность, вывод активов, прощение (а по сути хищение) залогов, так называемые тетрадки – забалансовые операции (как пассивные – забалансовые вклады, так и кредиты, которые точно так же могут выдаваться вне баланса), несанкционированное снятие средств вкладчиков со счетов, могут квалифицироваться как уголовно наказуемые деяния. Очень важно найти их организаторов как можно скорее, а также сохранить базы данных, кредитные документы.

Но у самого Банка России, конечно, таких инструментов нет, поскольку это компетенция правоохранительных органов. Мы только информируем соответствующие органы при обнаружении проблемы.

У нас есть рабочее взаимодействие и с МВД, и с ФСБ, и с Генпрокуратурой, и Следственным комитетом.

Проблема неправомерных действий банкиров, я думаю, на следующий год усилится по причине того, что надзор стал действовать гораздо быстрее, работа с правоохранителями стала вестись более эффективно, и это вызывает такую острую противоправную реакцию криминальных банкиров, как уничтожение документов и серверов.

Таков ответ банков и банкиров, которые занимаются противозаконной деятельностью, на наши оперативные надзорные действия".

Когда ждать решения по Базель II для Сбербанка, Райффайзенбанка и т.д.

"Когда мы завершим валидацию. Сейчас мы в процессе ее проведения. Два банка подали не только заявки, но и комплекты документов. К концу текущего года валидация первого банка будет закончена. Возможно, банкам придется что-то немного доработать в своих моделях, в том числе определения вероятности дефолта. Дальше (после доработки) это уже решение самого банка, когда он начинает считать активы, взвешенные по риску, на основе своих моделей".

Обнародование информации о мерах ЦБ РФ в отношении банков

"Мы надеемся, что эта тема будет иметь развитие. Важна симметричность информации на финансовом рынке. Ситуация, когда информация о запрете на вклады (за исключением особого запрета, когда банк исключается из системы страхования вкладов) непублична, приводит к тому, что в первую очередь о мерах воздействия, которые Банк России применяет к банку, узнают собственники и клиенты, приближенные к собственникам банка. Большинство обычных клиентов банка такой информацией не владеют.

Возможно, мы пойдем по тому же пути, которым идут регуляторы других стран, – предоставить центральному банку возможность публиковать определенный набор мер воздействия. Но этот набор еще нужно определить. Может быть, нужно начинать с запретов и штрафов.

Также можно попробовать пойти и другим путем, он менее проблематичен для банков сейчас: если банк хочет привлечь средства какого-либо вкладчика – физического или юридического лица, банк может написать согласие, чтобы регулятор мог проинформировать именно этого клиента о примененных мерах воздействия для того, чтобы он смог принять взвешенное решение.

Такой договорной механизм, на наш взгляд, тоже возможен – он решит проблему незнания клиентами банков информации надзорного характера. Это дело банка сказать – я готов, чтобы Банк России раскрыл вот этому конкретному клиенту информацию обо мне.

Пока мы не встречаем со стороны банковского сообщества большого энтузиазма. Разумеется, есть риски от обнародования таких сведений – и общество, и клиентов банков нужно готовить к раскрытию подобной информации.

Мы предлагаем поэтапный подход, и начинать стоит с более серьезных мер воздействия – запретов. Если общество и рынок начнут адекватно реагировать на эту информацию, можно двинуться дальше.

Реализация первого варианта потребует законодательных изменений, второй вариант возможен уже сейчас".

Елена ФАБРИЧНАЯ, Кира ЗАВЬЯЛОВА